Мы сидели в колхозной избе деревни Дубовая Тульской области^[1].

Командир кавалерийской части Давыдов вместе с комиссаром Рыбалко изучали обстановку, по новому приказу свыше. Обдумывали каждую деталь. Предусматривали все до мелочи, могущее возникнуть во время глубокого рейда по тылам противника.

Спокойно и уверенно работал штаб во главе с майором т. Саркисян. Связные то появлялись с донесениями из частей, то, получив указания, снова отбывали к месту назначения. Проходили напряженные минуты в ожидании результатов командирской разведки. Но вот они поспели в срок. Все было готово для отдачи приказа, как вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел лейтенант Коробинин.

Четко отрапортовав о ходе боя, в котором подразделение лейтенанта Козлова подбило два танка, три орудия и уничтожило до 200 человек немецких солдат и офицеров, он тут же добавил, что привели «язык»^[2].

Дрожа и озираясь кругом, как волк, попавший в клетку, к столку подошел фашистский разбойник — Рудольф Гейцманек. Не ожидая вопроса, на ломаном русском языке, он, как бы заикаясь, стал скороговоркой выпаливать:

— Я ефрейтор первой роты 18-го мотопехотного батальона 18-й бронетанковой дивизии^[3], мобилизован и против русских воевать не желаю. Здесь очень холодно. Нас заели вши. У меня есть батька и матка, прошу вас не убивать меня.

— Как вы попали в плен? — спросил комбриг Давыдов.

— Очень странно. Мы совсем не ожидали, что можем попасть в плен, так как это было далеко в глубоком нашем тылу. Рано утром командир 18-го мотопехотного батальона майор Шперлинг^[4] вызвал меня вместе с четырьмя ефрейторами и одним унтер-офицером и приказал на двух мотоциклах выехать в направлении Сталиногорска и произвести тщательную разведку русских. Каждому из нас, если мы выполним точно приказ, он пообещал по кресту.

Разведать путь впереди было нелегко, так как партизаны часто нас беспокоили. Русское население встречает нас неприветливо. Все прячутся. Мы двинулись по маршруту, куда должна была наступать 18-я бронетанковая дивизия под командованием генерала Неринг^[5]. Нас обстреляли. 

— Кто вас обстрелял?

Пленный встал со скамейки, вытянулся и добавил:

— Три казака подпустили нас на 50 метров и из автоматов убили двух ефрейторов и унтер-офицера, двое убегли, а я попал в попал в плен.

— Откуда и когда прибыла ваша часть на фронт?

— Наш батальон находился в гарнизоне г. Каменец (Германия), затем он принимал участи в походах в Польшу, Францию, Норвегию, Югославию.

— За что вас наградили двумя крестами и значком?

Ответа не последовало. Фашистский «храбрец» так и не раскрыл рта.

— Когда ваша часть вступила в бой с Красной армией?

— Наша часть принимает участие в боях с августа месяца, но ее уже шесть раз пополняли. Дивизия генерала Неринг была в Минске, Смоленске, Рославле, Карачеве, Орле. Дальше мы пошли на Тулу, но потом нас повернули на Рязань.

— А почему не пошли на Тулу?

— Там сильная оборона. У русских много артиллерии, самолетов. Ваши солдаты упорно дерутся. Нам сказали — когда возьмем Москву, нас отпустят домой, дадут хлеб и хорошую должность. 

— А вы знаете, за что воюете против русских?

— Нет, нам не разрешается знать. За это строго наказывают офицеры.

— А за то, что вы громите мирное население, издеваетесь над пленными красноармейцами, вас не наказывают? — спросил старший политрук Тихонов.

Ефрейтор опустил голову вниз, пробормотав, что это делают офицеры, солдаты не виноваты.

— Каким вооружением располагает 18-я бронетанковая дивизия?

— До войны она имела 200 танков, сейчас наполовину меньше. В первые дни у нас были хорошие машины, сейчас разных марок.

— Почему у вас танки стали разных систем?

— Русские много побили, а пополнения нет. Ремонтировать трудно. Русские все уничтожили. На пополнение из тыла идет только легкое оружие.

— Потери в вашей первой роте большие?

— С начала войны с СССР в нашей роте было 120 человек, сейчас 60. Рота уже шестой раз пополняется. Старых солдат и офицеров очень мало.

— Какое настроение солдат в отношении войны?

Немец тяжело вздохнул. Затем расстегнул шинель и гимнастерку. Гимнастерка была грязная. По ней ползли вши. Тело было все в царапинах.

— Здесь очень тяжело. Война затянулась. Мы устали, хотим домой.

— Как солдаты переносят холод?

— О, жалуются, что мерзнут ноги, многие кашляют, увеличилось дезертирство в армии.

Выяснив еще ряд нужных оперативных вопросов, комбриг Давыдов сказал:

— Да, теперь ясен их маневр. Враг стремится обойти левый фланг частей полковника Мартиросяна и ударить им в тыл. Нет, вражья гадина, этому не бывать.

Оценив обстановку, командир принял решение упредить противника. Воспользовавшись темнотой и скрытыми подступами, красные конники двинулись в рейд. Шли полем, лощинами. Шли скрытно и тихо. Огневые средства приспособили на сани, чтобы не было стука. Перебрались через полотно железной дороги, вошли в лесок. Проверили еще раз, в порядке ли огневые средства, люди, лошади. Все было как полагается.

В поле было тихо-тихо. Шел большими клочьями снес. Изредка слышен был лай собаки. Внешне все напоминало мирную жизнь. Немцы вовсе не ожидали, что в такую погоду их побеспокоят. Они спокойно отдыхали.

Только бесстрашные и мужественные красные конники нарушили тихую ночь. Они ползком, прикрываясь сверху белыми халатами, ползли к деревне.

Окраину заняли без шума. Сняли двух часовых. В это время из середины деревни раздались пулеметные выстрелы. Вслед за ними пронеслось мощное кавалерийское красноармейское "ура".

Враг, застигнутый врасплох, стал беспорядочно вести огонь. Завязалась перестрелка.

— Товарищи, вперед! — скомандовал лейтенант Козлов и в числе первых бойцов вместе с политруком Ручниным в центр деревни ворвались красноармейцы Хуликов и Аверьянов. Через вражеские трупы они побежали к трем танкам и вывели их из строя. Взорвали четыре автомашины. Фашисты в панике бежали, оставив много мотоциклов, машин и другие трофеи.

План врага окружить часть был сорван. Враг стал откатываться назад. Успеху операции способствовала смелая и мужественная разведка наших красных конников, которая достала «язык» — немецкого молодчика Рудольфа Гейцманек^[6].

Подполковник Толокольников Григорий Абрамович

(начальник политотдела 41-й кавалерийской дивизии)

5 декабря 1941 года

ППС № 856

политотдел

Источник: ЦАМО, ф.3570, оп.1, д.13, лл. 13-17. Материалы для газет. Политотдел 41-й кавалерийской дивизии.