Дневник старшего ефрейтора 5-й роты 35-го мотопехотного полка 25-й моторизованной пехотной дивизии Германа Шварца

Tagebuch von Hermann Schwarz, Obergefreiter der 5. Kompanie des Infanterie-Regiments (mot.) 35 der 25. Infanterie-Division (mot.) 

Полевая почта № 07540 Б
Захвачен частями Брянского фронта в районе северо-западнее Мценска 10 января 1942 года.

На первой странице помечено:
«Прошу обратить внимание на оборотную сторону листа.»
На второй странице надпись:
«В случае моей смерти, прошу отослать этот дневник по следующему адресу:
Фройлен Мария Стелле
Донауешинген, Карлштрассе, 12»
[прим.: Karlstraße 12, Donaueschingen]

...

20 июня 1941 года

Неясное и нервозное положение было сегодня разъяснено нашим командиром. Наступление готовится против России. В качестве обоснований он привел следующие доводы: практика последних лет, особенно со времени начала войны, показала, что Россия постоянно использовала военное критическое положение Германии. Так было со вступлением России в Польшу за несколько дней до окончания операции, что явилось неожиданностью для имперского правительства и совершенно не входило в нашу программу. Во время напряженного положения на Западном фронте мы вынуждены были мириться с этим. Отторжение Россией части Румынии тоже не имело нашего согласия. Предположение более чем оправдалось, что Россия используется все создавшиеся на протяжении войны наши временные неудачи для каких-нибудь невероятных притязаний.

Основное острие нашего наступления будет направлено против Украины. Продолжительность похода 4 недели.

Мы воздержались от пропаганды, чтобы поразить русских неожиданно и не давать возможности Англии подготовиться к удару с тыла и флангов.

С напряжением смотрю я в будущее. Я твердо убежден, что несмотря на превосходство противника в людской силе, а возможно и в технике, особенно в самолетах и танках, мы проведем этот поход успешно и в короткий срок. Я в этом уверен, несмотря на то, что еще необходимо раньше привыкнуть к этой новой и вчера еще кажущейся абсурдной мысли о войне с Россией.

22 июня 1941 года

Со стороны границы доносится утром звук артиллерийского или зенитного огня. Мы узнали, что выдвинутые вперед пехотные дивизии начали наступление. В 10:00 сообщили, что наши образовали предмостную позицию у реки Буг.

Слушали по радио объяснение имперского правительства. Оно совпадает с описанными выше предположениями.

Если наступление пойдет быстро вперед, то наш придется выступить завтра утром или вечером. На нашем участке все спокойно. До сих пор ни один русский разведчик не тревожил нас.

К вечеру стали известны первые результаты. Русские поспешно отходят, очевидно к своим укреплениям на старой границе. Завтра мы должны дойти до Киева.

По-моему это бессмыслица, так как это невозможно даже технически.

Из достоверных источников мне стало известно, что мы продвинулись на 240 км. Это я считаю вероятным.

...

24 октября 1941 года

Вчера вечером было совещание у командира дивизии. Все напряженно ожидают предстоящее. Сегодня утром узнали отдельные подробности. Рассказывают, будто Тула будет целью наступления нашей дивизии. Прежде всего, мы должны добраться до Орла, пусть это будет на крестьянских подводах, тем более, что весь наш тыл вместе с долгожданной почтой находится в Орле. Поэтому нам необходимо приготовить крестьянские повозки для возможного пешего похода.

С таким же вздохом рассказывают нам об установлении строгой дисциплины, безупречных приветствиях и осмотрах. Кроме этого подыскивается стрельбище.

За каждый проступок угрожают арестом. Мы как раз были на взводных занятиях, это было примерно в 11:00 — (ничего другого не слышим, как арест, петля, виселица), — когда пришел связной и сообщил, что в 12:00 мы выступаем, вероятно на машинах. Маршрут - Орел.

В 14:00 мы выехали. Отъехали от Севска 15 км в северном направлении. Затем остановились. Мы удивлены, почему не едем дальше. Местность: Юшино.

25 октября 1941 года

Обстановка, очевидно, снова резко изменилась. Говорят, что мы здесь останемся на 4 недели. Во всяком случае, для нас Орел и Тула, как в воду канули.

Создается впечатление, что сверху вниз распространяются нарочно различные слухи или что высшее командование само не знает, что происходит. Возможно, что эти дни явились для них неожиданностью.

Поэтому я уже давно перестал верить тому, что сообщается официально и не официально, а я себе создаю свое собственное мнение. Так, я не верю тому, что мы этой зимой вернемся на родину. Поход в Россию, по-видимому, не может быть окончен в этом году, так что он будет продолжаться в ближайшую весну.

Я даже предполагаю, что нас готовят здесь для Кавказа, Ирана и Ирака. Даны большие заявки на транспорт и предметы снабжения.

Совершенно невозможно, чтобы дивизии, не участвующие в боях, были на зиму отправлены на родину с тем, чтобы весной возить их обратно. Русская железнодорожная сеть недостаточно густа для этого, тем более, если принять во внимание невероятное количество войск, которое теперь находится в России.

...

13 ноября 1941 года

В 9 часов едем дальше. Холодно. На машине можно замерзнуть. Двигаемся быстро, со скоростью 60-80 км/ч. В (пропущено) занимаем квартиры. Уже давно не были в сравнительно приемлемом помещении.

Вечером я стал палачом двух нерях, которые не могли удостоверить свою личность.

21 ноября 1941 года

В 9 утра двинулись дальше. Остановились недалеко от Кромы [прим.: в 35 км к юго-западу от Орла]. После долгого перерыва снова красные бомбардировщики.

22 ноября 1941 года

В 3 часа ночи привезли сект, вино, папиросы и т.д. В 4 часа подъем и в 6 часов отъезд. Вкусные вещи не пришлось ночью отведать. Жаль хороших папирос.

Едем по хорошему шоссе Орел — Тула — Москва [прим.: современная автотрасса М-2]. В 11 часов прибыли в Орел. Это первый город, который я здесь видел и который похож на другие цивилизованные европейские города. Видны большие постройки в хорошем стиле, в большинстве случаев ни сгорели. Через центральные улицы 
проходит двухколейная трамвайная линия. Проезжаем мимо солдатского кино и удивляемся большому наплыву. Когда мы увидим какой-нибудь фильм?

Фото немецкого солдата 3-й танковой дивизии.
Оригинальная подпись: «Soldatenkino in Orel. Winter 1941». Источник

По дороге нас обогнали «телегизированные» части. Потрясающая картина. Дрожа от холода с опущенными головами, они плетутся за своими телегами. Одетые в различные тряпки, которые их защищают от холода, - можно подумать, что перед тобой толпа ландскнехтов. Это шествие замыкалось нашим продовольствием в образе коров и овец.

Машина раскрыта в связи с опасностью воздушного налета. При быстрой езде, ледяной ветер пронизывает насквозь. Ноги вообще не чувствуются. Едем до 22 часов, проехали 160 км. Разместились в школе. Помещение еще нужно протопить. Несмотря на это, мы сразу засыпаем, т.к. холод очень утомляет.

23 ноября 1941 года

В 13 часов переехали в (пропущено), на расстоянии 3-х км. Наконец-то в 15:00 пришла кухня и впервые со вчерашнего утра получаем пищу. Квартиры относительно хорошие.

3 декабря 1941 года

За последние 10 дней мы проделали большой путь назад. Один день езды, а на второй день партизанская войны, затем опять марш. Сейчас мы находимся юго-восточнее Москвы, до которой осталось около 180 км. Маршрут нельзя записать, т.к. он никому не известен. 

[Прим.: 35-й мотопехотный полк, как передовое подразделение 25-й мотопехотной дивизии, 2 декабря прибыл в район перекрестка западнее Савино, в 7 км к западу от Гремяее (в то время как остальные части дивизии — 119-й мотопехотный полк и 25-й мотоциклетный батальон к вечеру 3 декабря еще двигались по дороге Епифань—Кимовск)^[1].]

Положение передовых частей 25-й мотопехотной дивизии на вечер 3 декабря 1941 года.
2-й батальон 35-го полка занимает район Хлопово—Озёрки—Макшеево, в 17 км к северо-востоку от Сталиногорск-1. Штаб 35-го полка — Гремячее (справа).
Источник: NARA, T. 315, R. 812: 25 Infanterie-Division, F. 690.

Мне известно название одного города — это Епифань. Около Епифани нас использовали для окружения. В окружении находились три полностью укомплектованные дивизии, привезенные сюда с Дальнего Востока [прим.: севернее, в районе Сталиногорска и Донского в окружение попала одна 239-я стрелковая дивизия]. Ничего особенного при этом не произошло.

Летчики стали снова активными. Откуда красные достают свои бомбы?

Один раз мы занимали предмостное охранение у Дона. Мы находились в одной деревне в составе двух взводов. За 2 дня сожрали свинью весом в 2 центнера.

Партизанская война усиливается. Наконец-то берутся за это железной рукой. Уже давно пора. У меня одно сознание: я вспомнил о смерти Эрвина, неужели и я тоже так останусь лежать на поле, поэтому я заранее отдаю возмездие в десятикратном размере. Я так озлоблен против этой презренной русской сволочи, что я бы их совершенно истребил.

Однажды я стоял на посту. В 2:30 ночи выскочила одна женщина на дорогу, несмотря на то, что им известно, что каждый, кто появляется на дороге после наступления темноты, расстреливается на месте. На мой вопрос она ответила, что несет воду для немецких солдат, находящихся в ее доме. Когда я хотел проверить это обстоятельство, то она закрыла дверь перед самым моим носом и вместе с остальными жильцами подпирала ее. Мне удалось вовремя вставить свою ногу в дверь, с силой ворвался в дом. Ясно, что в этом доме не было никаких солдат. Эта женщина отказалась пойти в комендатуру, я тут же расстрелял ее.

Через 15 минут я хотел вторично проверить этот дом, но он был замкнут. Мне не открыли. Я тут же поджег его. На попытки прорваться через дверь, я ответил выстрелом из своего пулемета-пистолета.

Так сгорело все это отродье — в доме было еще 6 человек. Я уверен, что если бы все так поступали, то партизанская война скоро исчезла бы.

Страх перед немецким солдатом должен быть больше, чем страх перед комиссаром.

Тогда было бы покончено с партизанами.

4 декабря 1941 года

Сегодня мы едем дальше. Остановились в нескольких километрах от Венева. Заметно, что это на подступах к столице. Иногда встречаются довольно приличные квартиры. Вполне человеческие жизненные условия.
 
Как видно, ночью будет ужасно холодно. Поэтому мы были очень довольны, когда достали теплую квартиру. Мы уже собирались распределить места для ночевки, как пришел приказ на марш. В дороге были большие задержки. Мы мерзли а машинах, как цепные собаки.

В 24:00 — остановка. Только успели растопить печь и принести соломы, как нам приказали усаживаться на машины. Проехали 1 час, раздалась дикая стрельба. Сразу спешились. Установили, что наш дозор натолкнулся на противника. Батальонный адъютант направился узнать название соседней деревни, но он был обстрелян. Все остальное происходило очень быстро.

Наше ПТО [прим.: противотанковое орудие] сразу подожгло пол-деревни. Русские были частично захвачены врасплох. У одного дома русские поставили для охраны одного гражданского. Мы взяли 80 пленных. В заключении пришлось занимать охранение, что при таком морозе не так просто. 

За ночь многие отморозили пальцы ног. Было 38° ниже нуля.

5 декабря 1941 года

Целый день разведка и охранение. Продвинулись на несколько селений вперед. К вечеру наш взвод занимал охранение батальона. Все еще холодно.

6 декабря 1941 года

Ранним божьим утром началась бешеная стрельба со всех видов оружия, которая не прекратилась а протяжении всего дня. Русские наступают на 4-ю танковую дивизию, которая занимает деревню слева.

Наступление было отбито, но русские опять наступают. Неладно. К вечеру шепчутся о том, что у нас не все в порядке. В самом деле стреляют со всех сторон. Этот слух усилился, когда вся 4-я танковая дивизия отошла.

Наши передовые части уже продвинулись было на 80 км по шоссе Тула — Москва, но вынуждены были отойти, т.к. никто за ними не следовал, а русские хотели их отрезать.

Большое количество машин и орудий, а также и танков было при этом потеряно.

Вечером пришел и для нас приказ о подготовке в маршу. Все неисправные машины, которые не могут двигаться своим ходом уничтожаются.

Как видно, мы тоже должны убираться отсюда.

7 декабря 1941 года

В 4:00 утра получили приказ на марш. Отступление проводится лихорадочно. Наше солдатье уже впадает в панику. Каждый хочет со своей машиной удрать первым, поэтому получается пробка и это продолжается еще больше.

Мы отступили на 15 км и заняли новую линию обороны. Бесконечно число войск проходит назад. Видны тяжелая артиллерия, зенитные орудия всех калибров броневики, танки, пехотные полка, повозки и т.д. Путь отступления кажется опустошенным.

4-я танковая дивизия очень рьяно выполняет приказ об уничтожении всего, что не может быть захвачено с собой.

Полевые кухни, наполненные продуктами питания, дорогостоящие консервы взлетели на воздух.

Тяжелые, совершенно новые грузовики, четырехосные броневики, большое количество машин и танков уничтожено. Миллионные ценности взлетели на воздух.

Приказано так же сжигать без остатка все оставляемые нами населенные пункты. Вся местность вокруг Венева должна быть очищена и сожжена.

Это самая жестокая из всех войн, которые когда-нибудь велись. Все гражданское население лишается крова и пищи и обрекается на замерзание и голод.

Нам, однако, нет основания для пощады, если подумать,что русские беспощадно бомбят все населенные пункты, в которых размещаемся мы - немецкие солдаты. Если при этом бывают убитые, то это как правило, из гражданских. Они обращаются со своими людьми не лучше, а наоборот могут взять первенство.

Немецкие солдаты покидают горящую советскую деревню.
Источник: waralbum.ru / Guido Knopp. «Der verdammte Krieg. Unternehmen Barbarossa». C.Bertelsmann Verlag GmbH. München, 1991.

8 декабря 1941 года

В 3 часа утра я уже был в дороге. Машин не хватает, так что часть людей направляется пешком или подыскивает средства передвижения.

Дошли до командного пункта штаба полка. Там нас включили в батальонную штабную колонну.

Обильная снежная метель, от которой не может спасти даже самая толстая шинель.

Мы едем назад в Венев и больше ничего не знаем. После долгих мытарств остановились в одной большой деревне, в 10 км за Веневым.

За последние дни вообще не было никакого питания, а если и было, то в незначительном количестве. Теперь, когда мы отошли от роты, мы все равно должны сами обеспечить себя продуктами питания, которые здесь в России состоят исключительно из картошки.

9 декабря 1941 года

Когда мы утром встали, то убедились, что все войсковые части, которые здесь располагались, уже отошли.

Так как никто не может объяснить нам обстановку, то мы сочли самым целесообразным убраться отсюда. На трех санях мы двинулись в путь. Следуем по маршруту 119-го мотопехотного полка. К счастью, встретили по дороге нашу машину с имуществом связи. Они нам указали дорогу.

Моя лошадка не хочет дальше идти, и я слезаю. Я уселся на машину связи, которая тем временем вернулась назад. Когда мы приехали в роту, то они уже намеревались уезжать.

Все возбуждены. Мой командир взвода кричит мне, чтобы я достал себе машину, т.к. русские наступают. Я опять вскочил на машину связи.

Тем временем мы подожгли деревню. Мы едем через (пропущено) до (пропущено), расстояние около 30 км.

Когда я слез с машины, то узнал, что рота занимает оборону в 500 метрах отсюда. Наша рота прикрывает путь отхода 119-го мотопехотного полка, который должен прорваться в другом направлении, так как предусмотренный маршрут занят русскими.

10 декабря 1941 года

В 3:00 рота двинулась дальше. Соприкосновения с противником не было. 

Мотоциклетно-пехотный батальон был однако сильно потрепан русскими [прим.: в районе Гремячее].

[Конец дневника.]

Перевели с немецкого:
лейтенант Школьник
техник-интендант 1-го ранга Горемыкина

16 февраля 1942 года

Источник: ЦАМО, ф. 500, оп. 12480, д. 68, лл. 283—319 (Переведенные трофейные приказы по частям и соединениям немецкой армии, документы по формированию лыжных частей, содержание военнопленных, боевые донесения, указания по боевой подготовке, письма, журналы, протоколы допросов немецких военнопленных).

По данным Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge e.V., старший ефрейтор Герман Шварц родился 27 апреля 1920 года в Ренгетсвайлере (Баден-Вюртемберг, Германия). Умер от ран 13 февраля 1942 года на главном дивизионном медицинском пункте в Сергеевке, недалеко от г. Славянска, Украина.