Воинское звание: лейтенант

Должность: командир взвода разведки 668-го артиллерийского полка 239-й стрелковой дивизии

Родился 7 апреля 1912 года в д. Кировка Тимского района Курской области. Русский. Окончил 6 классов Тимской начальной средней школы. Работал каменщиком, экспедитором, хлебопашцем^[10].

8 февраля 1933 года призван в Красную армию. Проходил службу в 165-м гаубичном артиллерийском полке 1-й Дальневосточной армии. 1 февраля 1936 года добровольно поступил на сверхсрочную службу. Окончил полковую школу 10-го артиллерийского корпуса, курсы младших лейтенантов при 84-м артиллерийском полку 84-й стрелковой дивизии. В 1941 году командовал взводом разведки 668-го артиллерийского полка 239-й стрелковой дивизии^[10].

Участник Великой Отечественной войны с ноября 1941 года — в боях за Узловую Тульской области.

Расстрел в упор немецкими танками в Узловой

21 ноября 1941 года, находясь со своим взводом на наблюдательном пункте в северной части Узловой, по приказу начальника штаба полка капитана Ф. П. Антонова оставил свои позиции и отправился в расположение штаба 668-го артиллерийского полка (для его передислокации в более безопасное место). Однако штаба на месте не оказалось^[1]. В то же время со станции Дедилово к Узловой выдвинулась разведка немецкой 4-й танковой дивизии. Обнаружив, что части советской 108-й танковой дивизии отошли на север к Сталиногорску-2, а сама Узловая осталась неприкрытой с северо-западного направления, через полчаса танковая рота капитана Лекшарта въехала в город по современной улице Тульская и далее по Беклемищева, не встречая сопротивления. Следом спешно выступили основные силы боевой группы полковника Эбербаха,^[2] тем самым нанося удар в обнаруженный разрыв между правым флангом советской 239-й стрелковой дивизии и отошедшими частями 108-й танковой дивизии.

Фрагмент советской отчетной карты 239-й стрелковой дивизии (ЦАМО, ф. 1520, оп. 1, д. 8, л. 14).
Вверху обозначен безуспешный контрудар 108-й танковой дивизии и отход ее в Сталиногорск-2,
в центре слева синей стрелкой от станции Дедилово показан удар «частей 3 и 4 тд» на Узловую 21 ноября 1941 года.

На улице Беклемищева навстречу немецким танкам выехал грузовик ГАЗ-АА со взводом В. А. Степанова, который возвращался обратно на свой наблюдательный пункт в северную часть Узловой. В свою очередь, командир разведвзвода 668-го артиллерийского полка В. А. Степанов ошибся с оценкой обстановки и принял немецкие танки за свои. В результате весь его взвод (12 человек) был расстрелян в упор из танковых орудий и пулеметов, а сам В. А. Степанов тяжело ранен в ноги^[1]. Такая же судьба постигла и другие грузовики 239-й стрелковой дивизии, двигавшиеся следом по улице в северном направлении^[3].

По его собственным воспоминаниям:^[4] «В те дни я командовал взводом разведки штабной батареи полка. 21 ноября 1941 года мне было приказано перевести штаб полка на новое место, которое располагалось севернее Узловой. На «газике» вместе с двенадцатью бойцами мы отправились туда, однако штаб уже переехал. Возвращаясь по шоссе на Тулу, нам повстречалась большая колонна танков. Они были зелёные с красными флажками. Мы посчитали, что это наши. Четыре танка пропустили нас, а пятый развернулся и навёл на нас орудие и пулемёты. Я выскочил из кабины и закричал: «Куда бьешь по своим!», но танк открыл огонь. Машина загорелась, бойцы были убиты. Меня ранило в обе ноги и руку. Превозмогая боль, я пополз в придорожный кювет, а затем к близлежащим домам».

Воспоминания Германа Бикса, обер-фельдфебеля 7-й роты 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии вермахта, подтверждают этот эпизод следующим образом:^[3] «21 ноября 1941 года. Мы стояли близ города Узловая. Рота выдвигалась для атаки. Я был в передовом танке. К полудню мы вышли к окраине города. Иваны нас не опознали. Грузовики с русской пехотой ехали мимо меня, направляясь нам в тыл. Солдаты мне дружески махали. Я пропустил грузовики, но радировал Лекшарту, чтобы он их приветливо встретил [прим: среди этих грузовиков и была полуторка В. А. Степанова].

На рыночной пощади, где магистраль разветвлялась, я не знал, куда поехать, поскольку уже два дня у меня не было карты. Командир роты посоветовал мне повернуть направо. Но иваны всполошились. Набитый пехотой грузовик внезапно остановился. Пехотинцы залегли. Вторая машина рванула на полной скорости. В этот момент мне пришлось раскрыть свои карты. Я выстрелил по машине осколочным снарядом. Это возымело ужасающий эффект. Я был счастлив. Грузовик был набит патронами для противотанковых ружей. Я дал некую передышку для своей подходившей роты».

Реконструкция маршрута движения танковой роты Лекшарта и грузовика ГАЗ-АА со взводом В. А. Степанова
на основе немецкой аэрофотосъемки Узловой 6 ноября 1941 года, NARA, RG 373

По мнению Владимира Аверочкина, бывшего майора-артиллериста и руководителя историко-патриотического клуба «Архангел Михаил» г. Михайлов Рязанской области, не совсем ясно, как командир взвода разведки мог принять немецкие танки за свои. Это можно объяснить, если только у немецкого подразделения были на вооружении трофейные советские танки. Однако эта версия не подтверждается документами и свидетельствами очевидцев.

В течение второй половины дня 21 ноября передовые части немецкой 4-й танковой дивизии сломили в Узловой слабо организованное сопротивление, подбив и уничтожив 3 танка КВ-1 из состава 108-й танковой дивизии^[2][5]. Организованная следом контратака 239-й стрелковой дивизии была отбита немцами, весь вечер и всю ночь шли уличные бои. К утру 22 ноября Узловая была окончательно захвачена немецкими войсками, а 239-я стрелковая дивизия вынуждена отойти и занять новые оборонительные позиции восточнее, в Сталиногорске-1.

Спасение раненого лейтенанта узловчанками

Лейтенант В. А. Степанов считался погибшим в Узловой (причем 19-го, а не 21 ноября)^[6]. Однако на самом деле остался жив, его спрятали и выходили местными жительницы М. Н. Агапова и М. Е. Барковская^[1]. По воспоминаниями М. Н. Агаповой, «с чердаков и с полуподвальных помещений люди с болью видели, как один немецкий танк в упор расстрелял командирскую машину и как из нее выбежал чудом уцелевший весь израненный лейтенант и побежал к садам. Ночью рабочий Николай Корякин принес к себе домой истекающего кровью человека: это был Василий Александрович [Степанов]. Соседка Мария Баковская уничтожила его документы, сменила одежду и положила в постель». Степанов попытался связаться с местными партизанами, так как оставаться в городе было опасно — по всему городу были расклеены объявления, что укрывательство русских солдат карается расстрелом. Шедший к Степанову партизан сам был арестован по доносу^[11].

Тогда лейтенант В. А. Степанов попросил взять его к себе М. Н. Агапову, которая жила в подвале с тремя детьми. Однако это не помогло избежать визита немецких солдат. Тогда, выдав его за своего брата, под видом рабочего, Марфе Никитичне удалось снять подозрения. Она ежедневно перевязывала его раны, вместо отсутствовавших бинтов используя отрезы простыни, и первое время поила раненого молоком от коровы, которая имелась у нее в хозяйстве. Вскоре корову забрали немцы. По воспоминаниями М. Н. Агаповой, раненый лейтенант жил у нее около двух месяцев и за это время стал ей родным как сын: «И так проходил день за днем. С тех пор прошло много лет, а я многое не могу вспомнить. Сейчас [1960-е годы] у меня пятеро детей: четыре сына и дочь. Но я никогда не забываю о своем пятом сыне, Василии Александровиче Степанове»^[11].

Василий Степанов и его спасительница М. Н. Агапова, жительница г. Узловая. Послевоенные годы.
Фото предоставлено Е. Синькевичем.

В госпитале и снова на фронте

После освобождения Узловой направлен на излечение в госпиталь № 1650 (г. Пенза). После излечения направлен в высшую офицерскую школу г. Семенов Нижегородской области^[7][10].

С февраля 1945 года снова на фронте. Начальник штаба 1-го дивизиона 405-го гвардейского гаубичного артиллерийского полка 59-й гвардейской дивизионной артиллерийской бригады 114-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии старший лейтенант В. А. Степанов закончил войну в Вене (Австрия). Кавалер орденов Красной Звезды (23 мая 1945), Отечественной войны II степени (31 мая 1945), награжден медалями «За боевые заслуги» (1944), «За взятие Вены» (9 июня 1945) и другими.

Послевоенные годы

После войны служил командиром учебной батареи, заместителем командира истребительно-противотанкового дивизиона 350-го гвардейского парашютно-десантного полка 114-й гвардейской воздушно-десантной дивизии ВДВ. В 1952-53 годах — слушатель Высших офицерских курсов воздушно-десантных войск^[10].

Майор В. А. Степанов уволен в запас 30 января 1954 года (по возрасту), жил в Туле (по состоянию на май 1965 года)^[1]. Был дважды женат: первая жена Тамара Ивановна Степанова (1916 — 1 ноября 1946), вторая жена Елизавета Васильевна Грецова (род. 1917). Трое дочерей: Людмила (род. 1937), Галина (род. 1939), Алла Дмитриевна (приемная дочь, род. 1938)^[10].

Майор запаса В. А. Степанов в гостях у школьников.
Из экспозиции музея боевой славы имени 239 Краснознаменной стрелковой дивизии средней общеобразовательной школы № 21 п. Брусянский Узловского района Тульской области.

Ошибочно включен в книгу памяти Тимского района Курской области^[8], а также указан похороненным в современной братской могиле № 1 г. Узловая^[9]. Неоднократно В. А. Степанов лично был у своего памятника в Узловой^[1], приезжал в гости к школьникам средней школы № 21 поселка Брусянский Узловского района, где в начале 1960-х годов по инициативе директора школы Я. Л. Энгельмана был создан музей боевой славы имени 239 Краснознаменной стрелковой дивизии и организован отряд красных следопытов «штаб юных разведчиков». Одна из таких встреч состоялась с его спасительницей Марфой Никитичной Агаповой.

Мемориал «Братская могила № 1» на площади 50-летия Победы в г. Узловая Тульской области.
Фото: Eduard, 2017.

Бойцы взвода Степанова

По воспоминанию местной жительницы Елизаветы Николаевны Шаталиной, после расстрела из танка девять убитых советских солдат остались лежать на дороге у дома № 55 ул. Беклимищева, двое раненых подползли к дому Воробьевых, но немецкие танкисты тут же пристрелили их, и лишь только двоим удалось спастись. Рискуя жизнью, перенесли погибших в бывший Байбаковский сад и похоронили узловчане А.М. Гугнин, П.И. Лукин, Н.А. Морозов. В начале 1960-х годов при строительных работах в квартале № 10 города Узловая экскаваторщик Николай Сергеев натолкнулся ковшом на стволы трехлинейных винтовок, были обнаружены человеческие останки^[12].

Судебно-медицинский эксперт И.В. Бабенко установил, что в захоронении находятся останки девяти человек. По одному обнаруженному личному опознавательному знаку удалось установить только одно имя: «Рябов Александр Васильевич, рождения 1917 года… Красноярский край. Рябов В.И.»^[12].

Останки погибших были перезахоронены в современную братскую могилу № 1 г. Узловая. В списке этого захоронения под № 50 указан рядовой Рябов Александр Васильевич (1918—дек.1941).

Кроме спасшегося лейтенанта В. А. Степанова выжил санитарный инструктор ефрейтор Алексей Иокогов, уроженец города Салехард. Сначала он находился без сознания в доме № 35 в квартире Алексея Захаровича Рожкова, семья которого переодела раненого в гражданскую одежду и убедила немцев, что он их сын, которого ранило во время бомбежки. После освобождения Узловой ефрейтор Алексей Иокогов сообщал в письмах о своей судьбе: «Добрый день, родные мои! Сообщаю, что я жив и здоров, нахожусь дома. Шлю вам свой горячий привет и желаю всего хорошего в вашей жизни… Меня возили по госпиталям. Только в Горьком сделали операцию, думал, что останусь инвалидом. Но вы и врачи спасли мне жизнь. Вы для меня останетесь на всю жизнь самыми близкими и дорогими, как мать и отец. Ведь только благодаря вам я остался жив». Также 18 августа 1942 года его мать присылала письмо в Узловую: «Здравствуйте, многоуважаемые и очень для меня дорогие друзья! Я не знаю, как выразить свою благодарность за вашу помощь, оказанную моему единственному сыну… Я вас всех очень и очень благодарю и горячо целую». Его дальнейшая судьба неизвестна^[12].

В 1960-х годах в установлении имен и родственников погибших, а также судеб спасшихся принимали участие судья Узловского городского суда Евгений Васильевич Елманов и отряд юных разведчиков под руководством директора школы № 21 поселка Брусянский Узловского района Якова Львовича Энгельмана.

Под гусеницами танка (он был у своего памятника)

Перед нами два письма юным разведчикам 21-й школы города Узловая Тульской области.

Из архива Министерства обороны СССР сообщают:

«В период оборонительных боев за станцию Узловая погибли смертью храбрых следующие воины 239-й стрелковой дивизии»... Десять фамилий и среди них: командир взвода разведки артиллерийского полка лейтенант Степанов Василий Александрович.

Но вот другое письмо из главного управлении кадров Министерства обороны СССР — «лейтенант Степанов жив, сейчас майор запаса, он проживает в городе Туле».

Недоразумение? Описка? Ведь многие, в том числе и артиллерийский полк, в рядах которого сражался молодой лейтенант, считали, что он погиб о боях во Узловую. И памятник ему стоит в Узловой.

Это случилось 23 ноября 1941 года [правильно: 21 ноября — «Сталиногорск 1941»]. Немцы рвались к Туле. За Узловую шли ожесточенные бои.

Взвод разведки, которым командовал молодой лейтенант Степанов, получил задание от начальника штаба полка капитана Антонова перевести штаб в более безопасное место.

Но когда они приехали на машине в расположение штаба, его тем не оказалось. И Степанов решил возвратиться на НП, где находился начальник штаба. Полуторка проехала Хитров сад. Потом выскочила на Беклемищевскую улицу, здесь все увидели танки.

Стальные машины, ревя моторами быстро приближались. Они были зеленого цвета, маленькие, красные флажки на башнях. Шофер притормозил.

— Вроде наши, — обратился он к лейтенанту, — Немецкие коричневые, а эти зеленые, и флажки.

— Кажется, наши, — согласился Степанов. — Поехали, — приказал он шоферу. Отступать было так и так поздно: пока развернешься на улице, танки раздавят.

Машина рванулась навстречу колонне.

И вот они встретились: громадины без опознавательных знаков и полуторка с тринадцатью советскими бойцами. Дорога была неширокой. Первый танк стал уступать ее машине, второй тоже. Полуторка медленно продвигалась вдоль колонны.

Теперь уже почти все были уверены, что они свои, советские.

Но пятый танк прижал машину к кювету. Долей секунды хватило, чтобы понять, что все ошибались. Танки — фашистские! Колонна остановилась. Василий Александрович успел выскочить на кабины и крикнуть бойцам:

— Немцы!

Он бросился не в сторону, а к танку. Вскочил на броню, и в то же время раздалась пулеметная очередь. Бак грузовика вспыхнул ярким пламенем и взорвался. Шофер так и не выскочил из кабины — не раскрутил проволоку. А бойцы не успели уйти далеко: их расстреляли из пулеметов на главах Степанова.

Меньше минуты длилась трагическая развязка.

Ярость раздирала грудь лейтенанта: один-на-один с колонной, что против нее его пистолет. Он увидал, как на него наводит пулемет шестой танк.

Пули обожгли ноги. Он спрыгнул с танка на землю и побежал к саду. В заборе оказалась дыра, и вот Василий уже за загородкой. Он свалился обессиленный на землю и пополз, а танк медленно двинулся за ним по кровавому следу. Немцы даже не стреляли, им доставляло удовольствие — возможность отпустить человека, чтобы потом раздавить его.

Василий отчетливо чувствовал за собой лязг гусениц и шум мотора, когда ему попалась неглубокая яма для посадки дерева.

Он свалился в эту яму, прижался ближе к земле. Фашисты, видимо, решили, что больше он не поднимется.

Танк всей массой навис над случайным убежищем. Василий закрыл глаза, чувствовал, как вражеская машина кружится над ним, считая, что вдавливает его в землю. Но земля не осела, не дала погибнуть бойцу. Танк ушел. Чуть спустя двинулась и вся колонна. Василий Александрович считал по привычке разведчика: 82 машины.

Увидел вблизи небольшое белое здание. Разведчик узнал городскую больницу, в которой располагался госпиталь. Он медленно пополз к домам.

В это время выскочила из подвала Мария Барковская [в тексте с ошибкой: Баковская, исправлено — «Сталиногорск 1941»]. Увидела ползущего воина.

Из подвала вышли и другие жители дома. Перетащили раненого в квартиру Барковской, положили в угол, постелив старую одежду. Нюра Курбатова и Ольга Заика помогли Марии раздеть лейтенанта. На его шинели насчитали 24 пробоины. Окровавленную одежду, документы и пистолет — все сложили в мешок, спрятали в ясли, в хлеву. Раненого перевязали. Он бредил.

Часа через два вошли немцы.

— Коммунисты есть? — первый вопрос с порога.
— Нет, — Барковская заслонила собой лейтенанта.
— А это кто? — перевел солдат.
— Муж!
— Почему не встает?
— Ранен, — сказала она.
— Ранили? Воевал?
— Ходил за хлебом, ранило с вашего самолета.

Прошла тревожная ночь. Он бредил. Спали дети. А она не смыкала глаз. Сходила в хлев, перепрятала одежду и оружие лейтенанта — вдруг придут за коровой.

В городе воцарился немецкий «порядок». Появились приказы: за укрывательство красноармейцев, коммунистов — расстрел.

Как-то Мария, дня через четыре, вышла по воду. Дети остались дома. Кузьмин делал лейтенанту перевязку. Когда возвращалась с ведрами, увидела немцев, и среди них знакомый Иван Булаев: жил неподалеку. Стал он приспешником фашистов, холуем.

Мария поспешила домой. В сердце тяжелое предчувствие. Увидела: дом уже оцеплен, а из дому доносился шум. Жителей согнали к сараю, ее впихнули туда же.

Офицер тыкал лицо пистолетом.

— Где коммунист Богомолов?

Из дома выскочил шестилетний сын — пинком вышиб его солдат, годовалую дочь выбросил раздетую в снег. Мария двинулась к ней, прижала к себе под пальто. Немец толкнул ее в толпу.

На пороге показался Алексей Кузьмин. Руки скручены проволокой, его раздели, разули. Повели через город в комендатуру.

Упало сердце Марии: что с Василием?

Немцы ваяли все же Богомолова и Дериземлю — тоже коммуниста.

Прибежала домой — Василий лежит аж черный. Бросилась, зарыдала.

Он оглянулся, сказал;

— Ничего, наши придут.

Потом он рассказал ей, как было. Немцы ворвались неожиданно, допрашивали Алексея: где оружие, раздели, скрутили. Подошли ко мне — один хотел застрелить, другой махнул: сам умрет.

Наутро Мария и Варвара — жена Алексея — пошли к комендатуре. Подошли и обмерли — на виселице Алексей. Под ним расхаживает солдат.

Когда Мария ушла, Василий Александрович решил уползти — замерзнуть: к чему причинять страдания, муки незнакомым людям. Ох, наслушался же он от Марии упреков; в лихую годину да оставить человека в беде!

В пять часов утра 19-го декабря 1941 года [правильно: 14 декабря — «Сталиногорск 1941»] в город вошла советская разведка. Фашисты стремительно откатывались под натиском советских войск.

Город Узловая опять стал советским. В комендатуре захватили списки для повешения. 380 человек хотели уничтожить фашисты в шесть часов, вечера 19-го декабря. Они не успели ровно на пятнадцать часов. Среди приговоренных были все, кто укрывал раненого лейтенанта.

Года три потом получали бесстрашные советские люди письма от лейтенанта, а потом их не стало. Ходила Мария в военкомат, сказали, что погиб Степанов. Но не верила она. Раз человек пережил смерть — значит жить ему долго. И она не ошиблась. Лейтенант не погиб. Долог был его путь на войне. Сражался на разных фронтах. Родина наградила его орденами и медалями. Демобилизовался майор Степанов в 1954 году, сейчас живет в Туле.

Источник: Под гусеницами танка (он был у своего памятника) // Молодой коммунар. — 1965. — 5 мая. — № 53 (3565). — С. 3. [автор статьи не установлен]
Предоставлено С. Митрофановым.

Письмо М. Н. Агаповой в «штаб юных разведчиков» Брусянской восьмилетней школы № 21

Дорогая Люба Замараева!

Пишет Агапова Марфа Никитична. Получила Ваше письмо, в котором Вы просите рассказать, вернее, написать о лейтенанта Степанове Василии Александровиче.

Это произошло в 1941 году. Случилось так, что с одного конца города [Узловая Тульской области] вступали наши войска, а с другого надвигались немецкие танки. С чердаков и с полуподвальных помещений люди с болью видели, как один немецкий танк в упор расстрелял командирскую машину и как из нее выбежал чудом уцелевший весь израненный лейтенант и побежал к садам.

Ночью рабочий Николай Корякин принес к себе домой истекающего кровью человека: это был Василий Александрович. Соседка Мария Баковская уничтожила его документы, сменила одежду и положила в постель. Оставлять офицера у фашистов на глазах было опасно, и он попытался связаться с партизанами. Это ему удалось, один из партизан пришел, но был обнаружен и арестован: кто-то донес.

Вот тогда-то Василий Александрович попросил взять его к себе. Жила я тогда в подвале, и было у меня трое детей. К тому же была у меня и корова. Я, не раздумывая, взяла его к себе. Было, правда, страшно порою за семью, ведь кругом были расклеены афиши, где сообщалось, что за спасение русского солдата — смерть. Как-то пришли ко мне немцы — у меня все в груди похолодело. Один из фашистов спрашивал: «Кто такой? Партизан?»

Я говорю: нет, это мой брат, родственник, наш рабочий и даю ему трудовую книжку. Немцы подозрительно покосились на Степанова и ушли. Вскоре меня вызвали в комендатуру, но думаю: кто-нибудь донес. Но на этот раз обошлось все благополучно. Немцы приказали сдать корову. Остались мы тогда, можно сказать, без ничего. Ведь раненому лейтенанту надо было поправляться, а без молока было худо. Около двух месяцев он жил у меня. Я перевязывала его, каждый день меняла повязки, а бинтов достать было невозможно и я рвала простынь. И так проходил день за днем. С тех пор прошло много лет, а я многое не могу вспомнить.

Сейчас у меня пятеро детей: четыре сына и дочь. Но я никогда не забываю о своем пятом сыне, Василии Александровиче Степанове. Спасибо Вам, Люба, за Ваше беспокойство, за Ваше внимание к людям.

Большой привет передайте юным пионерам-разведчикам.

Большое Вам спасибо, дети!

Высылаю Вам фотографию.

Источник: музей боевой славы имени 239 Краснознаменной стрелковой дивизии средней общеобразовательной школы № 21 п. Брусянский Узловского района Тульской области. Дата не указана, предположительно, 1960-е годы.

Мы должны знать их имена

К 22-й годовщине освобождения Тульской области от немецко-фашистских захватчиков

Это был один из обычных рабочих дней на строительной площадке десятого квартала города. Экскаваторщик Николай Сергеев подготавливал котлован для фундамента будущего дома. Вдруг ковш экскаватора ударился о что-то металлическое.

Разгребая руками землю, Сергеев натолкнулся на останки человеческих костей. Металлическое оказалось стволами трехлинейных винтовок.

Так была найдена в бывшем Байбаковском саду по улице Беклемищева неизвестная могила советских солдат, похороненных в суровом 1941 году в дни оккупации Узловой немецко-фашистскими захватчиками.
После долгой и нелегкой работы судебно-медицинский эксперт И.В. Бабенко установил: в яме похоронено девять человек. Вместе с останками был обнаружен и пластмассовый медальон, в котором хранились сведения о его владельце. На полуистлевшем от времени листке бумаги с трудом удалось прочесть:

«Рябов Александр Васильевич, рождения 1917 года… Красноярский край. Рябов В.И.».

То, что это были наши, советские солдаты, погибшие в сорок первом году в боях за Узловую, сомнений не вызывало. Но хотелось узнать, кто они, эти безвестные герои? При каких обстоятельствах погибли?
Экскаваторщик Николай Сергеев в разговоре упомянул про какого-то старика с улицы Беклемищева, якобы знавшего что-то о затерявшейся в саду могиле. Старика я нашел без труда, им оказался пенсионер Андрей Михайлович Гугнин. То, что он рассказал мне, подтвердили и другие старожилы, хорошо помнившие оккупацию города…

Сутки шел кровопролитный бой за селения Федоровку, Акимо-Ильинку, Сухановку. Не выдержав натиска, наши войска вынуждены были потесниться. А утром 21 ноября фашисты с севера ворвались в Узловую, отрезав пути отступления оставшимся подразделениям советских войск.

… Грузовая машина с тринадцатью красноармейцами мчалась по улице Беклемищева в сторону Тулы. Тяжелый немецкий танк в упор расстрелял автомашину. Девять убитых остались лежать на дороге у дома № 55, двое подползли к дому Воробьевых, но фашисты тут же пристрелили их, и лишь только двоим солдатам удалось спастись. Все это происходило на глазах Елизаветы Николаевны Шаталиной. Перепуганная и растерянная, она стояла у дома и сквозь слезы повторяла:

— Ироды, что делают, ироды…

Очевидцы утверждают: один раненный в ногу боец во время оккупации города долгое время скрывался у узловчанина Кирилла Петровича Юдаева. Судьбу другого посчастливилось узнать более подробно. Это был санитарный инструктор ефрейтор Алексей Иокогов, уроженец города Салехард.

Заняв Узловую, фашисты начали свирепствовать: грабили, казнили мирных жителей. За три недели оккупации они расстреляли и повесили более тридцати человек.

Алексей Иокогов в это время без сознания лежал в доме № 35 в квартире Алексея Захаровича Рожкова. Переодетый в штатское, раненый солдат стал их сыном, заменившим родного Вениамина, который сражался где-то на фронте. Евдокия Ананьевна по-матерински ухаживала за Алексеем. Рискуя жизнью, вместе с мужем она убеждала заходивших немцев, что Алексей – их сын, которого ранило во время бомбежки.
Иокогов выжил.

Евдокия Ананьевна бережно подает пожелтевший листок, датированный восемнадцатым августа 1942 года. С волнением читаю благодарственное письмо матери Алексея Иокогова, адресованное Рожковым. Вот строки из этого письма: «Здравствуйте, многоуважаемые и очень для меня дорогие друзья! Я не знаю, как выразить свою благодарность за вашу помощь, оказанную моему единственному сыну… Я вас всех очень и очень благодарю и горячо целую».

А вот и второе письмо, от самого Алексея Иокогова. «Добрый день, родные мои! Сообщаю, что я жив и здоров, нахожусь дома. Шлю вам свой горячий привет и желаю всего хорошего в вашей жизни… Меня возили по госпиталям. Только в Горьком сделали операцию, думал, что останусь инвалидом. Но вы и врачи спасли мне жизнь. Вы для меня останетесь на всю жизнь самыми близкими и дорогими, как мать и отец. Ведь только благодаря вам я остался жив».

Дальнейшая судьба Иокогова Алексея неизвестна. Однако я не теряю надежды разыскать его, если он остался в живых. И тогда, возможно, мы узнаем имена красноармейцев, похороненных в саду.
Как стало известно, хоронили их узловчане А.М. Гугнин, П.И. Лукин, Н.А. Морозов, проживающие и поныне в городе. Это они, рискуя жизнью, перенесли трупы советских солдат в сад и захоронили их вместе со всем солдатским снаряжением.

Недавно ко мне пришли пионеры 21-й школы поселка Брусянка. Узнав, что я собираю материалы о защитниках Узловой, юные следопыты предложили мне свою помощь. Мы наметили план действий. И уже полетели письма-запросы в Красноярск, Омск, Тобольск, Салехард и другие города страны. Запросили архивы и военкоматы.

Так школьники взяли на себя благородную задачу – узнать имена погибших бойцов и сообщить о них близким и родным. Нельзя допустить, чтобы имена людей, отдавших свои жизни за наше счастье, оставались безвестными. Советские люди должны знать их, и, как дань глубокого уважения, бережно хранить в своей памяти.

Е. Елманов

На снимке: памятник героям. Фото А. Зорина

Источник: Елманов Е. Мы должны знать их имена // Молодой коммунар. — 1963. — 17 декабря. — № 247 (3286). — С. 3.
Предоставлено С. Митрофановым, октябрь 2020.