А. В. Мелихов
корреспондент «Донской газеты»

...Он лежал на спине, на снегу сыроватом
И смотрел неподвижно в прозрачность небес.
Впереди — поле. Дон и крестьянские хаты,
Позади простирался заснеженный лес.

Из воспоминаний Героя Советского Союза полковника А. А. Булахова^[1]

« — Память еще и еще возвращает меня в тог далекий декабрьский день, на вполне конкретное поле, к вполне конкретному солдату моего взвода, пожилому ярославцу Арефию Ярилову, шестеро детей которого осиротели. И не так уж важно, что лежал он не на спине, а уткнувшись лицом в снег... И хмурый декабрьский день никак не обещал июльской «прозрачности небес» — это было так для рифмы.

А вот избы Дубового впереди были. И заснеженный Крутовский лес не выдуман. И поле, усеянное телами бойцов, между ними было. И никогда не забыть, как в сумерках 11 декабря оно взорвалось грохотом орудийных и минометных залпов со стороны Бобрик-Горы и Дубового свистом пулеметных пуль, криками и стонами раненых».

* * *

Утром 12 декабря, пролетевший над деревней Иваньково, где находился штаб дивизии, связной самолет У-2, сбросил вымпел с приказом армии. В нем категорически предписывалось к исходу 12 декабря фронтальным ударом овладеть д. Дубовое и Бобрик-Горой с выходом на Смородино, южнее Донского. Вспомогательные удары нанесут с северо-востока в сторону Бобрик-Горы 1109-й полк 330 сд, с юго-востока, через Ренёво, Михайловку на Дубовое, — 1091-й и 1093-й полки 324 сд.

...В ночь на 12 декабря политрук Дмитрии Васильевич Жариков, наш земляк, уроженец Епифани, знающий местность, с двумя разведчиками — Андреем Ромашиным и Михайлом Богомоловым — обходным путем со стороны д. Гранки пробрались в Дубовое. В одном из крайних домов выкрали немецкого обер-лейтенанта, и тем же путем проволокли его в свой 1105-й полк. На допросе тот показал, что в Дубовом и на Бобрик-Горе находятся остатки отступающей 10-й пехотной дивизии. При них восемь орудия артполка, шесть минометных расчетов: два располагаются в районе Бобрик-Горы, с десяток пулеметных гнезд, около двухсот автоматчиков-мотоциклистов.

...Комдив П. А. Еремин, нач. штаба Н. В. Николаев, командиры 1103-го и 1105-го полков майоры М. Г. Клочков и Н. А. Науменко, прихватив с собой «языка», шли лесом на опушку, где были передовые позиции.

Скрипел снег под новыми, еще не разношенными валенками солдат. Слышался хриплый кашель. Улавливались короткие, отрывистые фразы, которыми изредка перебрасывались простуженными голосами бойцы, одетые в маскхалаты, поверх шинелей и ватников, вооруженные винтовками, пулеметами и противотанковыми ружьями. Глядя на проходивших командиров, солдаты понимали, что предстоит новый бой.

Стороннему наблюдателю они показались бы неотличимыми друг от друга. Среди ярославцев были городские и сельские жители, грамотные и не слишком, добрые и не очень, молодые и по-старше, семейные и холостые, веселые и мрачные. Многих полковник знал и неплохо знал: поэтому всем, кроме офицеров, говорил «ты».

Комдив видел закапанные ружейным маслом маскировочные штаны нерасторопного Баранова, ухитрившегося уже прожечь валенок Жукова, разорванный рукав маскхалата Кубанова. Вот Петр Полкинский, пулеметчик из седьмой роты, с тугими, крепкими скулами... Веснущатый Иван Прохоров из Нагорьевского района. Широкая улыбка младшего сержанта Красоткина — отца пятерых наследников... Изрытое оспинками лицо бронебойщика Зубкова... Вздернутый нос балагура и трепача Синицына... Истощенное лицо язвенника Ступина... Густые черные брови Качарова... Румяные, как у девушки, щеки молодого ефрейтора Ивана Хрусталева... Длинные бакенбарды пижона Николая Живчикова. И глаза: дерзкие — у Теплякова, лукавые — у Привалова, простодушные, доверчивые — у Орлова, настороженно-угрюмые у Хлебаева, задумчивые — у Чернова.

С кем из них, после предстоящего боя, комдив ни завтра и никогда больше не увидится, не поговорит? С кем? Об этом не хотелось думать...

Командиры ползком добрались до окопчиков взвода лейтенанта Овсянникова. В бинокли хорошо просматривалось Дубовое, стоящее на западном берегу Дона, протянувшееся одной улицей километра на полтора. Северным концом она почти соприкасалась с бывшим кладбищем на Бобрик-Горе, другим заканчивалось у моста через Дон, который круто поворачивал на Люторичи. На задах виднелись постройки скотных дворов, конюшни, стога сена и соломы. За ними просматривались деревья большого сада. Жителей не было видно, но по деревне передвигались фигуры солдат в мышиного цвета шинелях.

— А ну-ка Ганса сюда, — приказал полковник Еремин лейтенанту Николаю Гаркушину, немного владеющему немецким языком. — Дайте ему бинокль и пусть показывает, где располагаются орудия, минометы, пулеметы...

Взятый в плен группой разведчиков Жарикова, обер-лейтенант одной рукой держал бинокль, другой, вытянутой, тыкал перед собой в пространство. Гаркушин переводил, а начальник штаба Николай Васильевич Николаев делал пометки на карте.

В это время в окоп свалились два офицера — командир 889-го артполка подполковник Смекалов Е. Д. и командир 328-го минометного дивизиона капитан Володин А. Б.

— Товарищ комдив! Две полковые батареи находятся уже в расположении дивизии. Третья на подходе, — доложил Смекалов.

— Минометчику готовы занять позиции...

— Ну, молодцы, ну спасибо! — растроганно обнял их по очереди Еремин. — А цели вам укажет вот этот «корректировщик», — кивнул он на немца, который корчился от холода в своей шинелишке. — Даю вам час на выбор позиций и подготовку. Орудия выдвинуть на прямую стрельбу, рассредоточив их по наступательному рубежу от шоссе, ведущего на Бобрик-Гору, до Гранковской поймы. — Комдив посмотрел на часы: — в 15.30 открыть артиллерийский и минометный огонь на поражение. Минометчикам сопровождать пехоту.

— Николай Васильевич, — обратился Еремин к начальнику штаба. — Готовь боевой приказ командирам полков, благо они здесь, к 15.30 сосредоточить части для наступления. Батальоны выдвинуть на опушку леса. По сигналу трех красных ракет вперед, в атаку...

Старший адъютант капитан Федосов доложил, что прибыл связной офицер 1109-го полка 330-й Тульской дивизии.

11.12.41 г. 14 ч. 00 минут. Штаб 324 сд. Станция Епифань (Кимовск)

Командир 324-й дивизии генерал-майор Николай Иванович Кирюхин прибыл в расположение 1091-го стрелкового полка. Комполка подполковник Семён Васильевич Радзивилка доложил:

— Со связного самолета только что сброшен вымпел с приказом штабу дивизии.

— Где приказ?

— Пойдемте. — Они вошли в дом. Комдив вскрыл пакет.

(Из приказа № 68 штаба 10-й армии от 12 декабря 1941 г.)

...Комдиву 324-й

В связи с большими потерями 328-й дивизии приказываю:

1.1091-й и 1093-й стрелковые полки повернуть от ст. Епифань в направлении населенных пунктов Ренёво, Михайловка, Люторичи с выходом в районе разъезда Гранки, и нанести удар с левого фланга силою батальона по деревне Дубовое.

2. Двумя батальонами 1091-го сп и 1093-го полков с востока и северо-востока атаковать Ренёво, захватить ж. д. мост, форсировать р. Дон и к 20.00 освободить село Люторичи.

3. 1095 сп. одним батальоном с юго-запада атаковать юго-восточную окраину Люторичей, остальными продолжать наступление в районе Нового посёлка и Белого озера.

4. Войскам 1086-го и 1088-го стрелковых полков 323 сд вести наступление на г. Епифань. В том же направлении наступать 1097-му и 1101-му сп 326-й стрелковой дивизии и к исходу 12 декабря овладеть г. Епифанью.

5. 330-й сд полковника Соколова поддержать части 328-й дивизии, ударив с левого фланга 1009-м полком в направлении деревень Лешки— Моисеевка—Пучки, блокировать противника в районе поселка Бобрик-Гора, отрезав его от города Донской.

Командарм Голиков. Нач. штаба генерал-майор Любарский, член Военного Совета корпусной комиссар Николаев.

(ЦАМО СССР фонд 208, опись 2517, дело 93)

Комдив 324-й задумчиво склонился над картой. Придется отменять приказ, только что отданный... Полки уже на марше... По рации связался со штабом дивизии:

— Начальник штаба капитан Мусатов слушает!

— Игорь Евгеньевич! Обстановка меняется. Дайте приказ: 1091-му полку повернуть с Карачева и Дудкино, а 1093-му с Пустошей, через Алексевку, Самочевку, через Ренёво-Михайловку на Дубовое, с учетом нанесения главного удара на северо-восточную окраину Люторичей.

— Мне только что сообщили, что один из батальонов 323-й дивизии захватил несколько домов на восточной окраине Люторичей, но в связи с новым приказом...

— Я знаю. Туда направьте 1095 полк.

...Да, нужно было бы дать солдатам несколько часов отдыха: они с шестого декабря, ведя ожесточенные бои, находились в беспрерывном движении. Были большие потери, подкрепление же пока не прибывало. Сегодня утром пришла директива командующего Западным фронтом Г. К. Жукова всем штабам армий:

«Практика наступления и преследования противника показывает, что некоторые наши части совершенно неправильно ведут бой и вместо стремительного продвижения путем обхода арьергарда противника, ведут затяжной бой с ним.

Приказываю:

1. Категорически запретить вести фронтальные бои с прикрывающими частями противника, запретить вести фронтальные бои против укрепленных позиций. Против аръеградов оставлять небольшие заслоны и стремительно обходить их, выходя как можно глубже на пути отхода противника.

2. Гнать противника днем и ночью. В случае переутомления частей выделять отряды преследования.

3. Действия наших войск обеспечить противотанковой обороной, разведкой и постоянным охранением, имея в виду, что противник при отходе будет искать случаи контратаковать. Жуков».

В штаб вошел старший сержант Александр Виноградов и сообщил, что с донесением прибыл связной из 328-й дивизии.

— Пусть войдет! — сказал комдив.

— Старший политрук 1105-го полка Жариков! — доложил вошедший и протянул пакет.

Полковник Еремин просил, хотя бы одним батальоном поддержать наступление на Дубовое со стороны д. Гранки и железнодорожного разъезда Гранки.

— Сильно укреплено Дубовое?—спросил генерал-майор Телегин политрука.

— Успел стянуть и орудия, и бронетранспортеры. Деревня на западном берегу Дон. Берег высокий. Сунулись вчера с ходу, оказались как на ладони. Он и ударил на выбор.

— Артиллерия ваша где?

— Отстала. Застряла в Иванькове. Оттуда дзоты в Дубовом не накроешь, а без нее...

— Да, прав генерал Жуков, — задумчиво проговорил комдив. — Надо обходить такие пункты, враг сам побежит, дабы не попасть в окружение... Хорошо! Отдохните немного, политрук. Вам придется снова возвращаться. Сколько километров до штаба? Вы пешком или на коне? Не заблудитесь? Дать сопровождающего?

— Спасибо, товарищ генерал-майор. Я на лыжах, и не заблужусь, я ведь местный...

— Вот как! — удивился Телегин.

— Так точно, епифанский. Из деревни Богдановка, под Казановкой.

Генерал пододвинул к себе карту, быстро нашел Богдановку.

— Правильно, вот она. В полосе наступления 323-й дивизии. Остался кто там?

— Жена, Наталья, двое детей.

— Давно не виделись?

— Давно. Я ведь кадровый, товарищ комдив. Что с ними, не знаю.

— Надо же! — удивился Николай Иванович Кирюхин. — Повезло тебе, солдат, дом родной освобождать. Завтра там будут наши. Жаль, не в моей дивизии — дал бы тебе время повидаться с семьей.

— Что ж поделаешь, товарищ генерал-майор.— вздохнул Жариков. — Война — не мать родная...

Комдив на листке написал несколько слов и передал его политруку:

— Надеюсь, полковник Еремин уважит мою просьбу — отпустит на несколько часов. Такое на войне случается не часто. Возьмете Дубовое и, как говорится, с богом.

— Спасибо! — растроганно проговорил Жариков.

Не удалось Дмитрию Васильевичу Жарикову увидеть жену и детей. 12 декабря в бою старший политрук, коммунист Жариков, заменив погибшего командира батальона капитана Заяц, поднял бойцов в атаку и был сражен пулеметной очередью. Прах его покоится в братской могиле на Бобрик-Горе.

...Не отдохнув после тяжелых боев под совхозом «Пронь», Новоселками—(д. Дудкино) и Карачевским лесом, станцией Епифань (ныне г. Кимовск), части 324-й стрелковой дивизии в сумерках вышли в ночной марш, согласно приказа штаба армии.

Старожилы хорошо знают, что еще не было в то время ни гранковских, ни зубовских, ни львовских шахт. Связь со станцией Епифань, между окрестными деревнями осуществлялась и летом и зимой проселочными дорогами. Днем еще можно было двигаться, ориентируясь по каким-то предметам, ночью, по колено в снегу, приходилось трудно.

Моторизованный же враг, отрываясь от нашей пехоты, успевал в крупных и даже малых населенных пунктах сосредоточить огневую силу своего оружия.

Советские солдаты, несмотря на потери, упрямо шли вперед. И когда приближались вплотную, немцы не выдерживали — садились на грузовики, бронетранспортеры, мотоциклы и трусливо отступали к следующему населенному пункту, успевая вновь закрепиться.