А. В. Мелихов
корреспондент «Донской газеты»,
автор многочисленных публикаций о воинах, участвовавших в обороне и освобождении
Сталиногорска, Донского и Узловой
И еще один день
...Заканчивался еще один день. 817-й полк понес тяжелые потери. Причиной было то, что он занял окопы 229-й дивизии, а они была пристреляны противником в прошедших боях. Но смена частей произошла ночью и оборудовать новые позиции не было времени.
Выбыли из строя командир полка, комбаты два и три, много офицеров. Командование принял на себя комбат первого, капитан Мартынов[1]. Связи с дивизией не было: и полковая, и батальонные рации разбиты. Значит, до приказа нужно держаться.
Разрывы артиллерийских снарядов на советских оборонительных позициях. Кадр из х/ф «28 панфиловцев».
Разведчики доносили: кругом немцы. Можно было отступить в направлении деревни Вельмино, но посланные туда разведчики доложили: их встретили автоматные очереди. Гитлеровцы били издалека и не могли причинить особого вреда. Да они, видимо, и не рассчитывали на убойную силу автоматов. Для них было важно треском, шумом вызвать у наших солдат растерянность, страх.
А впереди, слева и сзади все гудело и гудело. Гудериановская механизированная сила продолжала свою работу. До утра еще можно продержаться, но утром враг постарается доканать. Еще раз проверили: да, и слева, и справа фашистские войска. По шуму слышно, как немецкие танки урчат и в тылу. Значит полк в кольце? Ночью немцы не посмеют действовать. А утро ничего хорошего не сулило. Сначала появится «рама» — разведчик, потом взрывы артиллерийских снарядов, грохот ползущих танков, стрекот мотоциклистов... А боеприпасы на исходе. И раненных много...
Мартынов вызвал лейтенантов Хабаренко, Виноградова, Яхновского, Хохлова, Козина, двух Быстровых Александров — Михайловича и Ивановича, политруков Мамонтова, Самсонова. Все они бывшие взводные, теперь командовали батальонами и ротами.
Собрал как бы на военный совет.
— Надо признать, что мы окружены, — начал было лейтенант Хохлов.
— Отставить про окружение, — негромко проговорил Мартынов. — Забудьте это понятие. Окружение один из видов боя. К сожалению, до войны нас не учили такому виду. И плохо делали — себе во вред. Учиться будем теперь, сейчас, оказавшись в отрыве от главных сил. — Капитан, говоря эти слова, забивал их, как гвозди, в сердца подчиненных.
— Разрешите обратиться? — поднялся политрук второго батальона Самсонов. —- Отступать нельзя. На ваших глазах днем в наш тыл прорвались немецкие танки. Слышите, даже сейчас не выключают моторов. Ни с левым, ни с правым флангами связи нет...
— Почему нет? Есть связь! — раздался вдруг хриплый голос. К ящику, на котором стояла самодельная лампа из артиллерийской гильзы, подошел тяжелой походкой в грязной и мокрой плащпалатке офицер. Мартынов узнал заместителя начальника штаба дивизии майора Федоренко Тимофея Степановича.
— Вот так! — просиял он и, встав с ящика, порывисто обнял и поцеловал Федоренко. — Спасибо, майор, снял ты с нас небывалую тяжесть.
— Вот тебе приказ, капитан, — майор достал из планшетки пакет. — И, пожалуйста, санитара. — Он начал стаскивать гимнастерку, почерневшую на левом боку от крови. — Неподалеку от вас, какая-то шальная ужалила, а лошадь наповал.
Прочитав приказ, капитан сложил его вдвое и положил в нагрудный карман гимнастерки.
— Теперь обстановка проясняется. Товарищи командиры, прошу достать карты.
Двадцатилетний санитар Леня Беломин подошел к майору:
— Давайте я посмотрю вас. — Он протер рану ватой, смоченной в водке. — Касательное ранение. Повезло вам. —Затем наложил вокруг два индивидуальных пакета.
— Спасибо, юный медбрат! — болезненно улыбнулся майор. — А теперь давайте все поближе к карте. Он сел на место капитана и достал карандаш. — Смотрите сюда. — Федоренко нацелился им в одну из точек. — Это Богородицк. — Здесь Донской, дальше — Сталиногорск. Нашли?
— Так точно!
— Одним батальоном необходимо перекрыть дорогу Богородицк—Донской, вот в этом районе, — и он очертил деревни Крутой Верх, Егорьевское, Смородино. — Без приказа не отводить. Ясно?
— Понятно.
— Два батальона выдвинуть в сторону горняцкого поселка, имея на правом фланге позиции 813-го полка в районе деревень Васильевка, Каменка и железнодорожного переезда магистрали Ряжск—Узловая—Тула. Его части будут прикрывать Сталиногорск. Противник, перерезав железную дорогу Богородицк—Узловая, сейчас стремится взять Донской и Сталиногорск. Со взятием этих городов, он выйдет на оперативный простор и двинется, не имея перед собой больше никаких укрепленных рубежей, — одним флангом на Венев, другим на Михайлов. Тоже понятно?
— Так точно!
— Тогда... читайте, капитан, приказ.
Приказ повторял то же самое, что сказал майор, но для выполнения его требовалось начать действия немедленно, что и было сделано. Второму и третьему батальонам, сведенным вместе под командованием старшего лейтенанта Балло Василия Михайловича, предписывалось, оставив взвод прикрытия, начать отход в сторону поселка шахт №№ 23-24 и закрепиться на опушке леса. В середине поставить обоз с раненными, число которых превысило двести человек. Постараться отправить их в Донской, где развернуты два полевых госпиталя.
Первому батальону через час выступить в направлении д. Вельминка, если есть возможность, обойти ее; нет — выбить немцев и к утру быть на рубеже Егорьевское—Крутой Верх. Обязательно закопаться в землю. Командование поручить лейтенанту Хабаренко Василию Лукичу.
Когда командиры разошлись, Федоренко спросил у Мартынова:
— Сколько в первом батальоне бойцов?
— Батальона нет, майор. Остатки его сведены в роту. В роте сто восемьдесят человек, способных выполнять свой солдатский долг...
— Да-а, война.
— Что придадите сейчас роте? Ведь ей нужно дать время, чтобы зарыться в землю.
— К рассвету выдвинем вперед батарею «сорокопяток». Взвод минометов.
— Как с пулеметами?
— Шесть.
— Негусто, конечно,
— И две танкетки.
— Вопросы есть? — спросил майор Федоренко.
Вопросы, конечно были. Неужто роте сегодня окажется под силу то, что за два дня не смог сделать полк и батальон? К тому же, солдаты двое суток без отдыха, они даже не отогрелись как следует. Да и немцы держат ухо востро! Они постараются сбить этот немногочисленный заслон своим бронированным кулаком. И вместо того, чтобы задать вопрос, капитан Мартынов сказал:
— Устали все. Да и кто не устал? — Помолчал и добавил: — Нет у меня вопросов, товарищ майор.
Федоренко пристальна посмотрел на него:
— Трудно придется, Мартынов. Говорю об этом прямо. Нужно продержаться до завтрашнего вечера. Но пусть это останется между нами. Ты меня понял?
Капитан действительно понял смысл его слов. Батальону, то есть роте, придется сражаться в одиночку, до последнего. И никто из бойцов не должен знать, что рассчитывать на помощь не придется до самого конца. И он сказал, как давно решенное:
— Я остаюсь с ротой.
Майор подошел, крепко сжал его руки.
— Я доложу в штаб дивизии. А сейчас двинусь с твоими солдатами в 813-й полк. Там будет мой командный пункт. Пришлю рацию, а пока держи связь конными нарочными. Договорились?
Источники:
| 
