Фрагменты воспоминаний первого секретаря Тульского обкома ВКП (б) в годы Великой Отечественной войны,
председателя городского комитета обороны В. Г. Жаворонкова,
которые предоставил «Молодому коммунару» генерал-майор В. П. Лебедев.
Из подготовленного В. Г. Жаворонковым к публикации
Праздничные дни прошли без особых тревог. Гитлеровцы отказались от лобовых ударов по Туле. Наступило относительное затишье. Следовало ждать бурю. Так и случилось. После трехнедельных боев, не добившись успехов, противник с 18 ноября начал активное наступление на левом фланге 50-й армии по линии Болоховка — Дедилово — Узловая — Сталиногорск — Венев — Кашира и, хотя медленно, но продвигался вперед.
В ночь на 20 ноября 1941 г. секретарь Сталиногорского горкома партии Голубенков и секретарь обкома партии по оборонной промышленности Б. М. Агафонов сообщили мне, что войска, обороняющие Сталиногорск, получили приказ командующего 50-й армией А. Н. Ермакова об оставлении Сталиногорска.
Связисты помогли мне разыскать штаб армии. У телефона оказался начальник штаба Н. Е. Аргунов. Спрашиваю его:
— Мне стало известно, что войскам приказано оставить Сталиногорск, правильно ли это?
— Да, такой приказ есть, ибо там сложилась тяжелая обстановка,— ответил Аргунов.
— Как это вы делаете?! — возмутился я.— Ведь обком партии не посторонняя организация. Вы не сказали нам ни слова, даже в известность не поставили о своих намерениях. Это возмутительное поведение командования, иначе мы это расценить не можем. И это граничит с изменой или предательством!
— Вы очень резко, товарищ Жаворонков, характеризуете это дело.
— А как же, вы думаете, можно характеризовать ваше поведение об оставлении Сталиногорска нашими войсками? Вы хотите промышленный центр, который две пятилетки строила вся страна, без боя сдать врагу. Иной характеристики не ждите, ее не будет!
— Я буду докладывать командующему, как только он появится. Мы будем советоваться с ним. Я вам позвоню…
Часа через полтора-два он позвонил и сообщил, что командующий приказ об оставлении Сталиногорска отменил.
— Приказ отменил, а войска, наверное, уже на колесах,— заметил я. Так и случилось.
А ведь Сталиногорск было кому защищать…
Из дневника В. Г. Жаворонкова за 1941 год
20 ноября. Получили приказ сдать Сталиногорск.
21 ноября. Началось наступление на Сталиногорск с Маклеца. В 4 часа утра Иванов [командир 108-й танковой дивизии] дал приказ взорвать Маклец, и в 6–7 часов разделались с Маклецом. Этим же приказом было приказано взорвать сталиногорские предприятия.
Руководство — Агафонов, Голутвинов, Козлов, Михайлов сопротивлялись. Иванов говорил, что нет войск и надо с о [Маклец] оставить. Из ПВО было всего 4 орудия.
Взорвали чисто. Отходил последним полк НКВД. Он же взорвал плотину. Сдали Сталиногорск без единого выстрела и ушли. Геройства было много для взрыва, просили помочь, но нам не помогли.
Маклец частично защищал полк НКВД, полк ПВО, 16 танков. Наступало 20 танков противника и 1500 человек пехоты.
Из подготовленного В. Г. Жаворонковым к публикации
Помню, тогда же, перед сдачей врагу Сталиногорска, начальник Сталиногорской электростанции, член обкома партии Малютин позвонил:
— Подготовка к взрыву станции и котлов закончена. Заложили взрывчатки столько, что все разнесет в клочья.
Меня это покоробило.
— Харьков котлов не делает, Ленинград тоже не делает. Неужели вы думаете, что фашистская сволочь задержится здесь под Москвой надолго? … Мы их скоро погоним. Если взорвете котлы, то кто их восстановит. Вон какие махины, каждый выше трехэтажного дома. Ты же их устанавливал… Убавьте заряды.
— Чекисты возражают.
— Скажите, что я разрешаю взорвать только колосники.
Через 14 дней немцев вышибли из Сталиногорска. Вскоре я приехал на станцию вместе с Малютиным.
— А котлы целые! — удивился мой спутник.
— Уцелели. Тебя послушались и поверили в нашу партийность,— шутя заметил я.— Теперь проси их снова служить Отечеству.
— Готов встать перед ними на колени,— согласился Малютин, глядя мне в лицо искрящимися глазами.
Из дневника В. Г. Жаворонкова за 1941 год
После 21 ноября началось очень сильное продвижение противника на Венев, куда переехал штарм-50. На Венев наступление было после взятия Болоховки, около которой шли упорные бои в течение 3 дней 22, 23, 24 ноября. После взятия обходом Венева противник в тот же день вышел на Мордвес, куда переехал штарм, и оттуда пришлось ему переезжать в направлении Зарайска.
Противник пошел на Каширу, но был встречен сильным огнем нашей артиллерии и танками. Был жестокий бой. Противник кидается на Иваньково. Под Иваньково 112-я ТД дает сильный бой врагу, и враг отскакивает назад в направлении на Венев.
В Тулу 3 дня не поступало электроэнергии. Организован пуск электростанции на заводе 176.
С 1 декабря начались ожесточенные бои на всех участках почти вокруг Тулы. Противник пытается окружить город, выйти по Веневскому шоссе, перерезав его, и стремится выйти на Московское шоссе.
3 и 4 декабря противник перерезал железную дорогу в Ревякино и шоссе Тула — Москва танковыми частями. На юго-востоке (за заводом «Новая Тула») идут день и ночь бои. На Веневском шоссе около Пригори и Торхово идут бои очень кровопролитные. И 5–6 [декабря] начались бои на шоссе и под Лаптевом. Противника наши части окружили [на] шоссе Москва — Тула, Тула — Венев и Лаптево и уничтожают его. Одновременно идут бои на всем фронте под Тулой.
Из подготовленного В. Г. Жаворонковым к публикации
22 ноября новый командующий 50-й армией генерал-лейтенант Болдин Иван Васильевич прибыл в Тулу. Он сразу зашел в обком. Степенный, крупного телосложения человек неторопливо ознакомился с обстановкой в городе. Я знал о его подвигах по приказу Верховного о том, как он выводил армию из окружения, но не ожидал видеть его таким уравновешенным, скромным и общительным военачальником. Сказав мне, что Тульский боевой участок вынудил противника маневрировать, что гитлеровцы готовятся наступать на Венев и Каширу, Иван Васильевич уехал в Венев принимать армию. Оттуда он и доложил комфронта о сдаче Сталиногорска 2-го.
Сдача Сталиногорска и Узловой вызвала тяжелые последствия: 24 ноября немецкие танки вошли в Венев, 25 ноября вышли к Кашире. Могло показаться, что фронт взломан на 85 км и танки немцев вышли на оперативный простор: взятия мостов через Оку и рывок по автостраде от Каширы на Москву. Но только могло показаться, если бы у Ставки не было создано стратегического резерва, которого не имели немцы.
Командующий армией Болдин и штаб 50-й армии отступили на Мордвес; немцы продолжали наступление и 27 ноября штаб армии и командующий были уже в г. Зарайске Московской области, откуда в ночь на 28 ноября по приказу командующего Западным фронтом Г. К. Жукова через Москву и Серпухов вернулись в Тулу.
Наступая на Сталиногорск — Каширу, противник начал движение и севернее Тулы с востока наперерез железной и шоссейной дорог, соединяющих Тулу с Москвой. Ночью с 4-го на 5 декабря 1941 года дороги были перерезаны у разъезда Ревякино, телефонно-телеграфная связь с Москвой прервана. Была попытка частей противника, наступающих с востока, соединиться с частями 43-го армейского корпуса, наступающего с запада. Но не удалась.
Тула оставалась в «кувшине» с узким горлышком. Коридор, в котором наши части сражались — одни лицом на запад, а другие лицом на восток,— был шириной 5–6 км, но замкнуть кольцо окружения противнику не дали, хотя угроза окружения города стала реальной.
В то время оборона города была организована круговая. Бои шли непрерывные на Орловском, Воронежском, Веневском, Одоевском, Калужском шоссе и очень жестокие, противник нес большие потери, добиваясь своими атаками проникновения в город, были потери и в наших войсках. Подача электичества из Каширы прекратилась. Немцы перебили линию передачи. Электроэнергия подавалась на заводы с помощью турбины начала века, найденной на 176 заводе. Ее быстро отремонтировали и пустили в дело.
Противостояние в эти дни было во всем, везде, очень плотным, принимало подчас самые неожиданные формы. Приведу один пример. Гудериан пишет в своих воспоминаниях, что, возвращаясь из Грязново в Ясную Поляну в ночь на 5 декабря, он попал в овраг на своем командирском танке и не мог выбраться из него по обледенелым склонам:
К счастью, по другую сторону оврага,— пишет Гудериан,— я встретил машину связи штаба группы, которая и доставила меня в ту же ночь в Ясную Поляну.
Незадолго до описываемого немцем счастливого для него момента разведчики доложили мне, что в овраге под Тулой кто-то возится на танке. Туда немедленно была выслана стрелковая рота, которая опоздала буквально на считанные минуты. Когда наши бойцы вышли к брошенному немецким командующим танку, мотор машины был еще теплым. Мы ходили по своей земле и большой вопрос — кто за кем охотился.
Сработала разведка и на следующий день, взяв живьем немецкого высшего офицера. Допрашивали мы его в доме на окраине, держался он нагло, было видно, что попалась важная птица, и мы выяснили, что они готовят через несколько часов. Подготовились и мы.
И вот в ночь на 7 декабря по Калужскому шоссе со стороны деревни Маслово фашисты силами только что прибывшей 296-й пехотной дивизии «Оленья голова» (попавшийся нам барон в мундире с опушкой оленьей шерсти на погоне был из этой части) предприняли психическую атаку на поселок Мясново. Шли, распахнув френчи в лютый мороз, пьяные. Бой длился два с половиной часа.
Мы тогда применили прожекторные противозенитные установки против преобладающих силой пехотных частей немцев, чтобы им не удалось подобраться к нам незамеченными. Поставили установки в защищенных домами местах и при содействии прожекторных лучей, подсветивших и ослепивших атакующие порядки противника, осенили все поле боя. Было светло как днем. Артиллеристы-зенитчики залпами пушек прямой наводкой, бойцы рабочего полка и других пехотных частей огнем пулеметов, автоматов и винтовок сорвали атаку врага и нанесли ему жестокие потери. Били наверняка. Свет против слепых сил захватчиков дал отличные результаты.
Источники:
См. также
| 
