Евдокия Николаевна Алпатова (28 августа 1915 — 25 мая 2016) — советская медицинская сестра, до войны работала в Сталиногорской больнице. Участница Великой Отечественной войны.

С началом Великой Отечественной войны добровольно отправилась на фронт в составе 224-го отдельного медико-санитарного батальона 172-й стрелковой дивизии, участница Могилёвской обороны. Осталась в покинутом советскими войсками Могилёве для оказания медицинской помощи и эвакуации нескольких тысяч раненых бойцов и командиров Красной армии. Втайне от немецких оккупационных властей занималась спасением раненых. В 1943 году ушла в партизанский отряд, а после соединения с регулярными частями Красной армии вернулась домой.

В послевоенные годы — работала в Сталиногорской больнице (ныне — Новомосковская городская клиническая больница), откуда в 1941-м уходила на фронт.

Ранние годы

Родилась 28 августа^[1] 1915 года в деревне Берёзовка Тульской губернии (ныне — Киреевского района Тульской области)^[2]. В крестьянской семье Николая Михайловича и Матрены Емельяновны росли четверо детей^[14]. Евдокия училась в школе села Новоселебное^[3].

Окончив двухгодичную школу медсестер^[14], работала медицинской сестрой в Сталиногорской больнице (главный врач — А. Ф. Тищенко). Считалась лучшей медсестрой больницы^[3].

В коллективе Сталиногорской больницы, не позднее 1941 года.
Медсестра Е. Н. Алпатова — в верхнем ряду справа. Источник: Лифке А.

В медсанбате под Могилёвым

С началом Великой Отечественной войны настояла на своей немедленной отправке на фронт. Вместе с ней в состав 224-го отдельного медико-санитарного батальона 172-й стрелковой дивизии был мобилизован и ее начальник — главврач А. Ф. Тищенко^[3], врач Ф. И. Пашанин и почти весь предвоенный выпуск Сталиногорского медицинского училища^[4].

По ее воспоминаниям, получив назначение старшей операционной сестрой в 224-й медсанбат, она по-началу растерялась — справится ли с такой должностью. На ее сомнения в военкомате дали однозначный совет: «Надо справиться. Принимайте дела». Уже в конце июня^[15] 1941 года со своим медсанбатом 26-летняя Е. Н. Алпатова следовала в эшелоне, который уходил на фронт в район г. Могилёва^[3].

Первое боестолкновение с противником произошло еще в пути: «Когда доехали до Орла, тут я впервые войну и увидела: эшелон бомбили»^[3]. Участница Могилёвской обороны. По ее воспоминаниям, 224-й медсанбат был развернут практически сразу же, как только 172-я стрелковая дивизия прибыла в район Могилёва. Для его работы были оборудованы операционные, перевязочные, шоковые палатки, кухня, прачечная и развернуты другие подсобные службы^[5].

1) Оказание помощи раненому бойцу на пункте первой помощи 13-й армии,
Могилёвская область, июнь-июль 1941 года. Источник: mogkalendar.besaba.com;
2) Операция в советском полевом госпитале, 1943 год.
В аналогичных условиях работал медперсонал 224-го медсанбата в июле 1941 года.
Источник: ИТАР-ТАСС/Архив Мемориального музея Обороны и блокады Ленинграда.

В условиях стремительного продвижения немецких войск на восток советским военным медикам приходилось работать в исключительно тяжелых физических и моральных условиях^[5]:

«Бесконечные бомбежки города и его окрестностей. Поступало очень много тяжело раненых, мирного населения, женщины, дети. Лица раненых были суровые, озабоченные. В глазах одни и те же вопросы: как дела в городе?

Тяжелейших раненых очень много, сплошные стоны, крики, масса крови, много бессознательных раненых, которые бегут в атаку, но они ранены в голову, грудь, живот с оторванными конечностями.

В операционной работа очень сложная, ответственная, всегда требует четкости и слаженности, особенно в военное время. Наши лица бледнее белых халатов, мы ужасно измотаны работой, бессоницей, а о питании было некогда думать, нас часто кормили и поили из-под маски. Шовного, перевязочного материалы не хватало, приходилось много думать и срочно принимать меры к устранению этих недостатков.

Наркотизаторам Гришко, Воронковой [прим.: коллеги Алпатовой — медицинские сестры из Сталиногорской больницы] приходилось без отдыха давать наркоз. Приведу наглядный пример: когда раненый боец на операционном столе почти проснулся, так как наркотизаторы, надышавшись за сутки парами эфира, сами заснули.»

При этом Е. Н. Алпатова особо подчеркивает:

Медсанбат — это не больница и не клиника со всеми удобствами, а всего на всего военное приспособление, где приходиться спасать жизнь сотням, тысячам наших раненых бойцов и офицеров^[5].

Из-за постоянных налетов немецкой авиации на полевой госпиталь медсанбату приходилось несколько раз менять дислокацию: «Наверное, по шпионской наводке полевой госпиталь сразу же начали бомбить и обстреливать — пришлось сворачиваться и спешно перебираться в другое место, в лес. Но и там не оставляли в покое гитлеровцы... Как-то «утюжили» нас пять часов подряд без перерыва, и надо же — из наших никто не погиб. Хотя страшно было — не передать словами... Из леса нас перевезли в Могилевскую областную больницу»^[3].

По-началу, настроение медперсонала было «гордое, боевое». Евдокия Алпатова резюмирует^[5]:

Мы всегда были готовы отдать свою жизнь за нашу славную Родину

Но когда к концу июля 1941 года кольцо окружения под Могилёвым окончательно захлопнулось, и 25-26 июля развернулись последние ожесточенные бои за город, тяжелые физические условия работы в госпитале отошли на второй план: «Главное не в этом, а в том, что было неблагополучно на фронте, и совершенно не хотелось верить об отступлении дивизии. Слезы на глазах, боль на сердце, тоска. Задаешь себе вопрос: почему так? Лица у всех встревоженные, беспокойные, серьезные. Все понимали обстановку, молчали, встречаясь только взглядами, мало говорили, морально очень убиты. Скорбно, обидно за то, что так мало сделали во имя Родины»^[5].

«Наши ушли, а госпиталь остался...»

Лишь отдельным частям 172-й стрелковой дивизии в ночь на 26 июля 1941 года удалось выйти из окружения под Могилёвым. По воспоминаниям Е. Н. Алпатовой, командование планировало вывезти и госпиталь, но когда при попытке прорыва их обоз ночью в лесу попал под пулеметный обстрел, и несколько врачей погибли, то оставшийся медперсонал вернули в город. При ночном прорыве Евдокию Алпатову ранило в руку — перебило пальцы, но тем не менее, после излечения в госпитале Белые Ночи^[4], она продолжила работать в Могилёве^[3].

В этой ситуации, врачи и медицинский персонал остались в покинутом советскими войсками Могилёве для оказания медицинской помощи и эвакуации нескольких тысяч раненых бойцов и командиров РККА^[6]. Втайне от немецких оккупационных властей она принимала участие в спасении раненых. Врачи делали все возможное и невозможное, ставили неправильные диагнозы, переписывали истории и отправляли подлечившихся окрепших солдат в партизанский отряд^[4].

Здесь надо было браться за другой вид борьбы и начать жестоко мстить врагу, что нами было и сделано^[5].

По воспоминаниям медсестры Е. Н. Алпатовой, «...Тищенко однажды говорит: одного нашего майора завтра отправляют в лагерь, а он, как подпольщик, очень нужен здесь. Надо что-то сделать. И вот что я придумала: сделала майору небольшую инъекцию скипидара. У него враз подскочила температура, немецкий доктор наутро поворчал и сказал, что никуда не надо его отправлять, через пару дней сам уйдет... на тот свет. Майор и правда ушел, но к партизанам»^[3].

Еще один из эпизодов того времени: «И тут закончился перевязочный и шовный материал. Не у захватчиков же их просить! Я к Антонину Федоровичу (ведь мы так вместе с ним на фронт и направились): мол, что делать? В общем, дали мне человека, и мы с парнем этим — помнится, бухгалтером он был — отправились по деревням за льняными нитками. Ими раны и зашивали, как могли обеспечивали стерильность. Хотя какая там стерильность. Везение, наверное, спасало.»

Вскоре Евдокия Николаевна стала связной, передавая в партизанский отряд вместе с марлей и ватой, бинтами и сведения о немецких войсках^[4]: «...Появилась у нас женщина одна, Анна Ивановна, из Минска. Позже оказалось, что связана она была с партизанским отрядом. У нее в первые дни войны погибли муж и сын. Вот и решила мстить. Антон Федорович меня вывел на нее, а она — на одну учительницу, тоже связанную с партизанами. Ее связной я и стала.

Когда впервые мы с ней встретились, она и говорит, что в лесу очень нужны йод, хотя бы два-три хирургических инструмента, пинцет и скальпель. Ведь тогда в лесу — страшно сказать — руки-ноги топором «ампутировали»! В общем, собрали мы кое-что. Но как пройти «на волю»!? Ведь были мы фактически на положении военнопленных.

Обмоталась я марлей, вроде как беременная. И все остальное «для леса» тоже на себя прицепила. Так и пришла на КПП. Притворилась, будто у меня зуб страшно болит. Немец показывает на живот, ухмыляется: что, мол, нагуляла? И пропустил. В маленьком лесочке неподалеку от больницы меня встретила та самая учительница. Удивлялась, как же я прошла? В первый раз удалось переправить в лес метров двадцать марли, спирт, йод, два или три пинцета, еще что-то». И таких походов было несколько^[5]. В ходе одной из операций была ранена^[14].

В партизанском госпитале, 1943 год. Источник: mywebs.su

В ноябре 1941 года трое врачей-подпольщиков В. П. Кузнецов, Ф. И. Пашанин и А. И. Паршин были выданы представителям немецких оккупационных властей начальником отдела здравоохранения Н. Л. Степановым^[7]. 17 ноября 1941 года, после допросов, они были казнены — повешены на центральной площади города Могилёва (ныне площадь Свободы)^[8][9].

Но сопротивление не было сломлено. В декабре 1941 года врач М. П. Кувшинов создал в больнице подпольную антифашистскую организацию, в которую входили врачи С. В. Мармулевский, К. А. Влагина, С. П. Мельник и другие медицинские работники. Подпольщики оказывали медицинскую помощь бойцам и командирам Красной Армии, оставшимся в городе. Жителям города они выдавали фиктивные медицинские справки, чтобы избавить их от вывоза в Германию, обеспечивали партизан медикаментами, проводили разведывательную работу. В мае 1943 года члены группы были арестованы оккупантами и замучены в застенках русского СД и гестапо^[9].

В партизанском отряде

Летом 1943 года партизаны 6-й партизанской бригады предложили могилёвским подпольщикам вывести к ним из города хирурга А. Ф. Тищенко. Подпольщице Ф. П. Тарасовой удалось его подкараулить, когда он по делам направлялся в деревню Пашково. Первые две встречи с ним ничего не дали, т.к. по всей видимости, он опасался провокации. Но при третьей согласился уйти в партизаны, и его переправили в отряд^[10].

По воспоминаниям медсестры Е. Н. Алпатовой, «к Антону Федоровичу пришел бургомистр (он тоже врач был) и предупредил, что за нами ведется наблюдение, чтобы уходили как можно быстрее.... Уходили мы по отдельности — Антон Федорович, моя подруга Люба и я. Ехали через занятые немцами деревни на подводе с парнем одним, вроде я его жена... Для конспирации обнимались у немцев на виду, те одобрительно ржали, пропускали без проблем»^[3].

В партизанском отряде она повстречала земляка из Товарково (ныне Богородицкий район Тульской области), майора: «У него вся семья в начале войны оказалась в Минске. Их повесили. Мстил он фашистам страшно. А признал он меня как землячку по говору нашему, тульскому». В отряде опять началась привычная работа, раненые, швы, перевязки...^[3]

Тем временем, наладилась связь с «большой землей»: с отрядом было установлено авиасообщение, члены отряда получали письма из дома. А вскоре фронт вплотную приблизился к району боевых действий партизанского отряда, и члены отряда влились в регулярную Красную армию^[3]: «Раз вышли с Любой Воронковой, подругой моей, к речке, сели под мостком. Смотрели, как «катюши» по немцем лупят, далеко видно было. Сидим и вдруг слышим — по-русски говорят где-то рядом! Мы и встали, не побоялись. Выходят ребята, наши: «У-у-у, девчонки! Партизанки? Где ваш отряд?» А мы им в ответ: «Мы есть хотим!» Все засмеялись, а один: «Щас, щас сбегаю!» Сбегал — принес котелок с кашей. И мы их в отряд отвели.»

Путь домой

Выяснив, что Е. Н. Алпатова — операционная сестра, советское командование по-началу назначило ее в часть, однако Евдокия Николаевна все же настояла на отправке ее домой: «По правде говоря — тогда я расплакалась. Ведь перед отправкой даже с родными не попрощалась, ранена была, дизентерию в плену перенесла, два родных брата на фронте... Короче, сжалились»^[3].

И вскоре была отправлена домой в Тульскую область, где она благополучно прибыла через Тулу на станцию Оболенская.

Дошла до дома, маму увидела — ноги подкосились. И она меня увидела. И обе мы в обморок упали...

Бывший старший лейтенант медицинской службы^[14] Е. Н. Алпатова снова устроилась работать хирургической сестрой в Сталиногорскую больницу, из которой в 1941-м ушла на фронт^[4].

Послевоенные годы

В общей сложности, Евдокия Николаевна Алпатова проработала в Сталиногорской больнице (ныне — Новомосковская городская клиническая больница), а затем на станции переливания крови^[13] — 40 лет своей жизни^[3].

 
1) Е. Н. Алпатова (в центре) на открытии памятника воинам 172-й стрелковой дивизии в Новомосковске,
8 мая 1970 года. 2) Евдокия Николаевна Алпатова
Источник: из фондов Новомосковского историко-художественного музея.

В 1985 году, в честь 40-летия Великой Победы над фашизмом, правительство СССР наградило ее юбилейным орденом Отечественной войны II степени, который был специально возрожден в качестве памятной награды для ветеранов^[2].

Умерла 25 мая 2016 года^[16].

Награды

Награждена орденом Отечественной войны II степени (1985), медалью «Партизану Отечественной войны» I степени, а также 20-ю другими различными медалями и благодарностями от командования, Совета ветеранов 60-й гвардейской стрелковой дивизии^[4].

Семья

Отец — Николай Михайлович, мать — Матрена Емельяновна, крестьяне деревни Берёзовка Тульской губернии. В их семье родились и выросли четверо детей. Все воевавшие Алпатовы из Берёзовки — Евдокия, Александр и Николай вернулись с войны домой^[3]. Боевой путь ее братьев:

• Александр Николаевич Алпатов (род. 1919) до войны работал трактористом. Призван в РККА 2 октября 1939 года (Болоховским РВК). Воевал на Южном (1941), 2-м Украинском (1944-45) фронтах. Участник обороны Севастополя. Шофер 95-го отдельного строительного батальона (95 ОСБ ГБ) Черноморского флота красноармеец А. Н. Алпатов 4 июля 1942 года попал в плен в Севастополе и содержался в румынском лагере для советский военнопленных № 3 «Независимость» в г. Галац (Galaţi-Independenţa). После освобождения из плена в 1944 году — снова в действующей армии. Кавалер ордена Славы III степени (8 сентября 1945)^[11].
• Николая Николаевич Алпатов (род. 1917) призван 29 мая 1941 года в РККА (Болоховским РВК). Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года. За успешную работу по разминированию 8 апреля 1943 года командир отделения 291-го армейского инженерного батальона 20-й армии Западного фронта удостоен медали «За отвагу»^[12].

С мужем, репрессированным немцем Борисом Петровичем Абрамсом, они прожили сорок лет, воспитали сына Евгения и дочь Ирину. У Евдокии Николаевны — две внучки и четверо правнуков. Внучка Таня пошла по бабушкиным стопам и работает медсестрой^[3][14].

Е. Н. Алпатова с дочерью Ириной и главным врачом Новомосковской городской клинической больницы И.А. Наумовым, Источник: Полякова Н. И. Подвиги медиков

В 2015 году Евдокии Николаевне исполнилось 100 лет. Отвечая на вопрос о секретах своего долголетия, она ответила, что для этого необходимо^[13]:

Не делать плохих дел, а только быть добрым и хорошим человеком.
Любить свою Родину.