Мария Александровна Федосеева (Зимова; 22 июня 1924 — 14 августа 2015) — советская медицинская сестра, в годы Великой Отечественной войны — санинструктор отдельной зенитно-пулеметной роты 323-й стрелковой дивизии, красноармеец. До войны работала в Заводском районе Сталиногорска диспетчером в горкомхозе, после войны вернулась в Сталиногорск, работала в детских яслях гипсового комбината.

Родилась 22 июня 1924 года в селе Большая Караваевка ныне Балтайского района Саратовской области. Русская. Окончила 7 классов, работала в Заводском районе Сталиногорска диспетчером в горкомхозе. Проживала в Аварийном поселке (Заводской район), д. 39.

В 18 лет, в июле 1942 года, мобилизована Сталиногорским ГВК в Красную армию, направлена в 323-ю стрелковую дивизию [1][2]. Одновременно в июле 1942 года вступила в ВЛКСМ. С 15 июля воевала на Западном, Брянском, 2-м и 1-м Белорусском фронтах. 8 марта 1945 года санинструктор отдельной зенитно-пулеметной роты красноармеец М. А. Зимова награждена медалью «За боевые заслуги». Командир роты старший лейтенант Мадьяров в ее наградном листе отмечал, что в период боевых действий с 14 января по 6 февраля 1945 года она оказывала первую медицинскую помощь и перевязку раненым бойцам в боевых расчетах роты, лично ее было вынесено с поля боя пять красноармейцев с оружием.

Демобилизовалась в августе 1945 года, вернулась в Сталиногорск. В 1953 году окончила заочно медицинское училище, работала в детских яслях гипсового комбината. Вышла замуж, Федосеева.

В 1985 году, в честь 40-летия Великой Победы над фашизмом, правительство СССР наградило ее юбилейным орденом Отечественной войны II степени, который был специально возрожден в качестве памятной награды для ветеранов.

Умерла 14 августа 2015 года.

Машенька

Навстречу 25-летию Победы в Великой Отечественной войне

При возложении венков на братскую могилу я обратил внимание на женщину, стоявшую у обелиска с низко опущенной головой. Она застыла в глубокой скорби, лишь плечи ее слегка вздрагивали. Что-то знакомое почудилось мне в ней. «Где мог видеть это простое, открытое лицо?» — подумал я.

Женщина, заметив на себе пристальный взгляд, повернула голову в мою сторону, и тут я узнал ее: «Машенька! Соседка!»

До войны мы жили рядом, часто виделись, дружили семьями.

Бывало, собравшись в тесный кружок, вели длинные разговоры о жизни, о возможной войне. Хотя толком никто ничего не знал, сердцами чувствовали — быть войне.

Так и случилось. Проклятые фашисты напали на нас вероломно, из-за угла. На одиннадцатый день после объявления войны меня мобилизовали в действующую армию. Вскоре барак № 17 по улице Бригадной, в котором мы жили, сгорел. С тех пор я не видел Машеньку. Шестнадцатилетней девчонкой она и осталась в моей памяти, поэтому трудно было узнать прежнюю Машеньку в сорокапятилетней женщине.

Мы разговорились. И Машенька (да простит она меня за эту интимность) поведала мне о своей жизни после длительной разлуки.

...Комсомолка Мария Зимова обратилась в июле 1942 года в горвоенкомат с просьбой направить ее на фронт.

Военком отказал: годами не вышла, да и ростом не удалась.

— Ну, так и знайте, партизанить уйду! — крикнула девушка. — Вы на рост не глядите. Есть половица: мал золотник, да дорог.

Комиссар строго посмотрел на девушку: «Ишь ты, настойчивая!»

— Санитаркой в медсанбат пойдешь? — спросил он, и девушка согласно кивнула головой...

Стала вспоминать первую бомбежку на станции Фаянсовой Смоленской области.

— Признайся, — говорю, — небось небо-то с овчинку показалось, когда над головой вражеский самолет заметила? Мария Александровна поправила платок, слегка усмехнулась: мол, о чем спрашиваешь? Не только у девчонок поджилки тряслись... Всякое было, пока привыкли к свисту пуль, бомбежке.

— Самое страшное я пережила, когда фашистские стервятники на госпиталь налетели, — призналась женщина. — Столько ненависти в груди накопилось, хотелось самой схватить автомат и строчить, строчить, чтобы не было ни одного фашиста на нашей русской земле. Правда, потом привыкла к этим налетам. Жужжат, воют над головой, а мы свое дело делаем.

Меня поразила вот эта простота: «Жужжат, воют над головой, а мы свое дело делаем». Сколько в этих словах русского самозабвения, незаметного мужества, любви к Родине!

— Порой дня и ночи не знали,— продолжала рассказывать Мария Александровна о своей работе в госпитале, — Бойцов спасали. А радость из души рвется: погнали фрица с родной земли!

В моей памяти надолго останется освобождение Брянска, форсирование Вислы, взятие Берлина.

Машенька замолчала. Поднявшийся ветер бросил нам в лица пригоршню снега, прошелестел в венках, закрутив надписи на траурных лентах и спрятался в верхушках деревьев, стряхнув оттуда серебристый иней.

Что ему, ветру, до двух человеческих судеб, прошедших разными дорогами войны, но объединенных вечной верностью к матери-Родине?

— Награды заслужила или тебя обошли стороной? Бывает и такое...

— Имею, — с гордостью произнесла Маша. — Две «За отвагу» и «За боевые заслуги», есть благодарности от командиров за безупречную службу. Сейчас как живу? Демобилизовалась в августе 1945 года. В 1953 году окончила заочно медицинское училище. Работаю в детских яслях гипсового комбината. Между прочим, фамилия у меня сейчас другая — Федосеева.

Иной читатель скажет: «Ну. что же здесь особенного? Обыкновенная женщина. Таких, как она, в годы войны были миллионы».

В этом как раз и суть: в трудную минуту простая девчонка думала не о себе, а об Отчизне, о своем месте на войне. Поэтом мне и захотелось сказать доброе слово о простых людях, принесших Родине победу и величие.

Ф. Леонов, пенсионер, участник Великой Отечественной войны.

Источник: Леонов Ф. Машенька // Новомосковская правда. — апрель. — 1970.