Глава семьи Сергей Макарович Климанов (1915—1973) с 1938 года работал строителем в Сталиногорске. С началом Великой Отечественной войны, в июле 1941 года, был призван в Красную армию, воевал под Ленинградом. На фронте получил тяжелое ранение в ногу, после госпиталя как строитель направлен в пос. Дубовка Узловского района на восстановление шахт Подмосковного угольного бассейна. Затем в 1949 году снова переехал в Сталиногорск, где по 1965 год жил на улице Маяковского, д. 11. 

Вместе с женой Марией Ивановной Климановой (1915—1988) они растили дочь Жанну. Ей было всего 4,5 года, когда в ноябре 1941 года в Сталиногорск вошли немецкие войска, но как очевидец и по пересказам своей мамы, она детально запомнила эти события до сих пор. Конечно, самое главное чувство от тех событий был не страх, в силу возраста многого она просто не понимала, а запомнилось ощущение маминой ноги, к которой она все время прижималась, и маминой руки на голове... А вот сама Мария Ивановна пережила весь ужас немецкой оккупации по полной: обстрелы, скитания, бытовые проблемы.

Мария Ивановна и Сергей Макарович с дочкой Жанной,
после приезда на строительство Сталиногорска, 1939 год.

Итак, в 1941 году семья Климановых жила в Сталиногорске-1 (современный центр Новомосковска) в большом доме с аркой из серого силикатного кирпича на главной улице (ныне ул. Комсомольская). Тогда эти дома находились в самом начале улицы. 

Мария Ивановна Климанова (слева) с дочерью Жанной, весна 1941 года.

Мария Ивановна рассказывала, что до войны они жили счастливо и очень хорошо — муж работал прорабом, и семье дали хорошую квартиру. Мария занималась домашним хозяйством и дочерью. По вечерам в выходной, уложив спать дочку, обязательно ходили в Дворец Культуры на танцы, в кино. Да и быт потихоньку налаживался, хотя и скромный, но по тем меркам даже очень. Например, самыми ценными вещами в хозяйстве были мясорубка и будильник. Из-за этого будильника Мария Ивановна натерпелась потом такого страха, что вспоминала всю жизнь. Однако обо всем по порядку.

Наши бойцы в шинелях приходили греться у печки

По воспоминаниям Марии Ивановны Климановой, при отступлении Красной армии на крыше их дома занял позицию советский пулемётчик. Немцы били по нему из орудия так, что весь дом шатался, стоял грохот.

«Мы сидели все в подвале дома, было очень страшно. Пулеметчик, скорее всего, находился на чердаке дома, он передвигался и стрелял из разных углов здания — это слышно было по выстрелам.

Потом наступила тишина. Через какое то время стали выходить на улицу, и видно было, как по полю идут серые шеренги — немцы». 

М. И. Климанова уточняет:

«Все наши отступающие бойцы были в шинелях, а когда освобождали — то в белых полушубках и валенках».

Советских солдат в шинелях также хорошо запомнила Жанна: они приходили к ним греться у печки. По советским архивным документам, отход частей 239-й стрелковой дивизии, защищавшей Сталиногорск-1, 23-25 ноября 1941 года прикрывал 813-й стрелковый полк. Его бойцы, как и во всей дивизии, были экипированы в новые шинели, которые они получили для участия в параде 7 ноября 1941 года в г. Куйбышеве, перед самой отправкой на Западный фронт. 

По немецким сведениям, 25 ноября 1941 года из городской застройки Сталиногорска-1 навстречу наступавшим пехотинцам 315-го пехотного полка баварской 167-й пехотной дивизии был организован мощный заградительный огонь. Советские позиции начинались еще от железнодорожной насыпи. Немецкие ветераны этой дивизии, в частности, вспоминали:

«Уже 6:30 [берлинское время; 7:30 мск]. Самым лучшим было бы сразу же перейти в контратаку, пока красноармейцы не организовали оборону, а их атакующие части оказались в беспорядке из-за отхода. Но там юго-западнее Урванки находилась эта проклятая железнодорожная насыпь, которая уже несколько дней была хорошо известна пехотинцам 315-го пехотного полка. За ней русские оборудовали в несколько рядов хорошо замаскированные пулеметные огневые точки и позиции противотанковых орудий, которые контролировали поле перед ними. Поэтому сначала нужно было дождаться боевой готовности к открытию огня своих собственных тяжелых вооружений. Вскоре это время наступило.

[...] Атака не была легкой прогулкой. Поскольку перед железнодорожной насыпью, которая находилась, как бы защищая населенный пункт Урванка, раскинулось ровное поле без какой-либо возможности укрыться. Советские орудия вели огонь от железнодорожной насыпи прямой наводкой по атакующим.

Из высотных домов [городская застройка Сталиногорска-1] навстречу пехотинцам 2-го и 3-го батальонов били медленные очереди «так-так» русских пулеметов Максима — их огневые точки невозможно сразу засечь в бесконечных оконных проемах. Кроме того, стал весьма ощутимым фланкирующий огонь (особенно артиллерийский) с юго-востока из района Клина».

Освобождавшие Сталиногорск-1 12 декабря 1941 года части 330-й стрелковой дивизии, напротив, были экипированы по-зимнему и носили белые полушубки. Что и подтверждается воспоминаниями Марии и Жанны Климановых.

Немцы 

Еще в 1980-е годы М. И. Климанова часто рассказывала своей внучке:

«Как только немцы вошли в город, сразу же перед Дворцом культуры сооружена была виселица и повешены несколько человек с табличкой «партизан». 

Действительно, в Сталиногорске-1 у Дворца культуры химиков (ныне — строителей) немецкими оккупационными властями были показательно повешены коммунисты Александр Иванович Хробищев и Иван Андриянович Брейкин. Место казни было выбрано с особым цинизмом — на площадке за Дворцом культуры в детском городке, где стояли качели — «гигантские шаги». Скрытным образом, место казни А. И. Хробищева и И. А. Брейкина сфотографировал репортер газеты «Сталиногорская правда» И. Рафалович (за несдачу немецким властям фотоаппаратов местное население подвергалось наказанию, вплоть до расстрела). Его фотоснимок был опубликован два года спустя, 12 декабря 1943 года, в статье «По следам зверя» и стал одним из самых известных фотодокументальных свидетельств немецкой оккупационной политики в городе Сталиногорске.

Жанна Климанова далее вспоминала:

«По домам и квартирам стали ходить солдаты немецкие — забирали всё постельное, матрасы и прочее. К нам пришли два немца,старый и молодой. Старый сделал мне «козу» и сказал маме, что боятся их не надо, а вот скоро придут финны и тогда... Но матрасы забрали, даже детский, маленький». 

Здесь обращают на себя внимание неуловимые финны: многие очевидцы тех событий ярко вспоминают про них, однако лично их никто не видел. В данном случае, примечателен тот факт, что местных жителей пугали финнами сами немцы. 

Добавим, что когда немцы пришли к ним в квартиру, то Мария Ивановна успела спрятать будильник, как самое ценное, за батарею. Но он начал тикать так громко, или это ей казалось от страха, что в ушах отдавало как молотом. 

Далее Жанна Климанова рассказывала:

«Мы с мамой после этого собрали, что могли унести — продукты и кое-какие вещи — и ушли на окраину в какой-то барак. Там таких как мы было много, женщины и дети.

Когда убежали от немцев из квартиры в барак на окраине, то там первым делом все женщины, подростки, дети перемазались сажей, а в помещение напустили дыму из печурки. Знающие люди посоветовали, что если немцы сунутся туда, то побрезгуют, что немытые, грязные и страшные».

Такая вот незамысловатая народная смекалка. Вспоминается по этому поводу пресловутое немецкое «грязные русские свиньи». Жанна Климанова продолжает:

«Мама несколько раз возвращалась в центр, в нашу квартиру за вещами, потому что начали ходить мародеры и таскать из пустых квартир все, даже мебель. У нас из мебели остался только тяжеленный шкаф, его спустили на один этаж и бросили».

Этот шкаф потом все-таки нашелся после войны...

Освобождение: только бы не убили

Та самая сахарница в 2020 году

«В один из таких походов домой мама решила снова вернуться из ближайшей деревни в Сталиногорск за дорогой ей сахарницей. И попала под перекрёстный огонь где-то на Урванке, — рассказывала Жанна Климанова. — Лежала в колее на дороге весь световой день, нельзя было даже пальцем пошевелить — сразу пули рядом... молилась, только бы не убили, ведь ребенок остался один с совсем чужими людьми. Но сахарницу спасла!»

Мария Ивановна Климанова потом очень часто вспоминала про это потрясение, да еще и застудилась на всю оставшуюся жизнь...

Мария Ивановна напротив д. 11 по ул. Маяковского, 1964 год. Еще кругом пустыри, окраина.

Из воспоминаний Марии и Жанны Климановых:

«После освобождения очень много квартир были попросту захвачены жителями окрестных деревень. Так было сплошь и рядом и не только в Сталиногорске, конечно. И в нашу квартиру тоже поселились».

Таким образом, когда после скитаний при немцах Мария вернулась к себе домой, ее просто не пустили на порог. И ничего не отдали из оставшихся вещей. До поры до времени, советские власти на эти захваты смотрели не строго, и население пользовалось моментом: ведь у кого-то дом сожгли, а кому-то надоело вкалывать в колхозе...

 
1) Жанна с мамой Марией Ивановной, предположительно, сразу после освобождения Сталиногорска,
 в Туле, куда их забрал родственник. 1942 год.
2) Жанна Сергеевна Климанова, 2018 год.

Подготовил Александр Яковлев по материалам Евгения Вершинина и Елены Данилиной.
«Сталиногорск 1941», февраль 2018.