Референт главного командования сухопутных войск по вопросам бронетанковых войск Герман Бальк

...Я также докладывал начальнику генерального штаба генерал-полковнику Францу Гальдеру, который сказал мне дословно: «Я хочу, чтобы вы подготовились с великим видением к войне, которую придется вести нашим внукам. В этой войне победа в сухопутном сражении никогда больше не может быть отнята у нас». Я был немного шокирован.

Гудериан

Через несколько дней я сидел в самолете до Орла, чтобы повидаться с Гудерианом, который был командующим 2-й танковой армией. Я хотел прояснить реальную ситуацию и выяснить, с чего мне следует начать свою работу. Я знал, что получил бы правдивую, неприкрашенную картину от Гудериана.

Мы с ним полностью сошлись во мнении, что нужно было делать и какие цели следовало ставить. Потом на три дня мы поехали на фронт. Там ситуация немного отличалась от того, что я ожидал от заявления Гальдера. Мы проехали марширующую к передовой 296-ю дивизию, которая была в полном составе и полностью экипирована. Это было впечатляющее зрелище. По дороге в Тулу мы видели брошенные русские танки, в том числе, их новые Т-34. Т-34 был совершенно неуязвим для нашего оружия и на нем было установлено первоклассное орудие. Неподалеку мы увидели один из наших PzKpfw III, который был разорван всего одним русским танковым снарядом. Русские не справлялись со своей замечательной техникой, а их танки были брошены из-за технических проблем.

Две дивизии (из Франкфурта и Майнца) 3-го корпуса были уничтожены. А вот третья дивизия из Вюртемберга, хоть она и прошла те же самые испытания, но вышла из них в точно таком же состоянии, как и в тот день, когда они начались. Русская боевая группа была окружена к востоку от Сталиногорска (ныне Новомосковск). Следующей ночью это подразделение, сибирская дивизия, вырвалось из окружения. Неорганизованная масса войск следовала как стадо за своими командирами, ехавшими впереди на танках. При этом были разгромлены два батальона нашей 25-й моторизованной пехотной дивизии [неточно; правильно: 29-я моторизованная пехотная дивизия], в составе которых оставалось, соответственно, 9 и 7 стрелковых взводов. Русских было так много, что даже пулеметы не смогли их всех добить.

Путь отступления русских был завален их трупами на километры. Наши войска сгинули в людских волнах. Но когда мы добрались до своих позиций, весь наш личный состав выглядел очень хорошо. Гудериан ходил от человека к человеку, разговаривая с ними в неформальной форме. Он произвел на них большое впечатление: командующий армией был на передовой в час кризиса. Но я не мог не заметить, что личный состав находится на пределе своих сил. В результате своей численной слабости они постоянно попадали в тяжелейшие кризисные ситуации, которые затем разрешались вводом в бой наших лучших войск. Но когда эти солдаты были убиты, то самое стойкое ядро нашей армии, без которого мы не могли обойтись, медленно, но верно исчезло. Русские оставили в кольце окружения 94 орудия и 17 танков. Во время Первой мировой войны они берегли свою технику ценой человеческих жизней. Теперь они сделали наоборот. Было ли это симптомом или совпадением?

24-м моторизованным корпусом командовал генерал танковых войск Лео Гейр фон Швеппенбург, мой старый товарищ по 18-му кавалерийскому полку. Он мрачно рассказал о состоянии своих войск и просил меня доложить об этом вышестоящему штабу. В тот день (26 ноября [неточно; правильно: 27 ноября]) корпус состоял из трех дивизий, двигавшихся тремя колоннами под Тулой. Поскольку эти три дивизии по размеру были равны всего лишь трем усиленным батальонам, это продвижение, естественно, остановилось. Мы заночевали в Ясной Поляне, имении Льва Толстого. Было сделано все, чтобы сохранить это место в целости и сохранности. Один офицер был назначен для охраны. Расквартирование не разрешалось.

27 ноября [неточно; правильно: 29 ноября] у меня состоялась последняя встреча с Гудерианом в Орле. Он верил, что все еще сможет взять Тулу, но это был предел того, что он мог сделать. Он также просил меня описать состояние войск вышестоящему штабу. На обратном пути я заехал в Смоленск и пообедал с командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом Федором фон Боком. Это был интересный вечер. После возвращения я поговорил с генералом Буле, который немедленно сообщил Гальдеру о моих наблюдениях. 30 ноября я доложил об этом Браухичу и дал ему довольно прямолинейную оценку состояния сил. Передо мной сидел больной, сломленный человек, но он оценивал ситуацию так же, как и я. Гитлер же требовал все новых и новых атак, потому что верил, что последний батальон, брошенный в бой, определит исход боя. Таким образом, частичный дриблинг будет продолжаться, ни к чему не приводя. Браухич, который обычно держал себя в руках, не выдержал: «Почему бы вам не пойти и не рассказать ему самому? Мы закончили».

Я был глубоко потрясен. Наполеон пытался сделать нечто подобное в Эйлау (ныне Багратионовск) в 1807 году, и инструмент сломался у него в руках. Единственным реальным вариантом действий было приостановить операцию и перейти к обороне.

Источник: Balck, Hermann. Order in Chaos: The Memoirs of General of Panzer Troops Hermann Balck / Ed. and Trans. Major General David T. Zabecki, USA (Ret.) and Lieutenant Colonel Dieter J. Biedekarken, USA (Ret.). — UP Kentucky, Lexington., 2015. ISBN 0-8131-6126-6.

Перевод с английского: А. Яковлев, январь 2015.