Герман Хосс
начальник связи 5-й танковой бригады 4-й танковой дивизии

По дороге в Дедилово для окружения Тулы с востока

Была середина ноября 1941 года, и штаб 5-й танковой бригады вернули 4-й танковой дивизии. В пригородах Тулы началась позиционная война. Мы с нашей частью, приданной в помощь 53-му армейскому корпусу, также вернулись в район города Ефремова. В тот момент планировалось окружение обходом с востока через Дедилово и в Венёв и взятие блокировавшей общее наступление Тулы.

Мы стояли в Горячкино (юго-восточнее Щёкино) на дороге в Дедилово. Построенный недавно поселок предназначался для шахтеров и состоял из двухэтажных домов. Планы наши были хороши, но мало чем подкреплялись. На картах, датированных 1918 годом, новые железные дороги и новые города обозначались фиолетовым цветом. Согласно обозначениям, планируемое наступление должно было пройти по совершенно новым районам.

Обилие новых железных дорог, в том числе на главном участке из Донецкого бассейна до Москвы. Фиолетовым цветом были окрашены новые промышленные города: Донской, Узловая и Сталиногорск (с 1961 г. Новомосковск). Но в нескольких километрах за ними карты были белы, и данные на них отсутствовали. Что мы собирались делать, если бы нам пришлось идти на Горький? В информации, поступавшей прямо из ОКВ, говорилось о возможности наличия в этих новых промышленных городах заводов по производству резины и автомобильных покрышек, а кроме того, плантаций для выращивания необходимого сырья. Там предполагалось найти доселе неизвестные виды каучуконосов и доложить о них^[1]. С учетом того, что в тот момент лежал снег и стояли морозы, задача была воистину странная.

Район, где предполагалось вести боевые действия, был также интересен и с географической точки зрения. После Валдайской возвышенности Среднерусская возвышенность — самый высокий в Западной России регион с высотами почти до 300 метров (до 293 м. — Ред.) и самый холодный в России к западу от Урала (неверно. — Ред.). Дон, река донских казаков, берет свое начало близ города Сталиногорска; другие водные потоки, глубоко врезаясь руслом, впадают в Оку. С учетом царивших холодов склоны и русла этих рек и ручьев стали труднопроходимы. У нас не было зимних танковых гусениц, имевших траки с дополнительными зацепами. Стоило водителям и командирам танков ослабить внимание, возникала опасность скатиться с крутых склонов, словно на санях, и разбиться. Когда нам пришлось прийти на помощь 53-му армейскому корпусу, мы таким образом потеряли несколько машин. Фронт проходил по небольшой реке Шиворонь, на которой расположено село Дедилово. Здесь стоял 12-й пехотный полк. 18 ноября планировалось наступление всеми остававшимися в распоряжении 4-й танковой дивизии силами и средствами.

18 ноября 1941 года: в наступлении на Дедиловском направлении

Еще затемно мы двинулись вперед по совершенно обледеневшей дороге. Атаку предполагалось начать с первыми лучами солнца, но в данных обстоятельствах это был почти полдень. Было туманно, дым артиллерийского огня мешался с зимним туманом, создавая практически непроницаемую завесу. Мы не стали атаковать хорошо укрепленное село Дедилово, вместо этого обошли его слева. Оборонявшиеся были сибиряками и сражались насмерть. Реку перешли у села Бородино, затем с большим трудом поднялись по склону в направлении Быкова. Сопротивление было невелико, но снег требовал напряжения всех сил. Ветер наметал его в ужасные сугробы, и нам пришлось совершить несколько попыток, чтобы прорваться. Когда мы наконец остановились, чтобы дать возможность подойти пехоте, было уже снова темно. Мы получили приказ продолжать выдвижение к станции Дедилово, расположенной на значительном расстоянии от села на большой железнодорожной петле.

Наконец позади нас показался большой грузовик. Но он не остановился. Он промчался мимо нас на бешеной скорости. Мы узнали в нем русскую полевую кухню на автомобиле. Я прыгнул к пулемету, но из-за темноты ничего видно не было. Кроме того, он уже давно уехал. Мы были грустны и взволнованы одновременно. Нам хотелось есть, и полевая кухня в первую очередь помогла бы нам набить желудки. Скоро подтянулись танки и мотопехота, и мы без происшествий подошли к станции. Мы провели ночь в ее помещении; в конце концов, нас было не так уж много. Экипажи дюжины танков, рота пехотинцев 12-го пехотного полка вместе со своим командиром — места там хватило всем.

На следующий день, 19 ноября, мы смогли лучше понять свое положение. Станция Дедилово была простым, стоящим отдельно зданием на железной дороге, окруженным многочисленными надворными постройками. Отсюда шла линия на Тулу, а также две автодороги к небольшим шахтам. Основная магистраль, соединяющая Донецкий каменноугольный бассейн с Москвой, проходила на востоке. В 5—10 километрах в том направлении находился центр промышленного района город Узловая. Но город Узловая не был нашей целью; его должен был брать 53-й армейский корпус, который подходил с юга. Прибыла группа наземной связи 79-го батальона связи танковой дивизии и установила связь с дивизией. Коммутатор установили в небольшой комнатке на станции. Цветными карандашами я изобразил на стене схему соединений. Это были телефонные линии, как на почте.

Снаружи перед железнодорожной станцией стояли машины офицеров и командиров взводов. Боевые машины 35-го танкового полка и моторизованной пехоты были разбросаны среди пристроек. Со стороны Узловой время от времени прилетали артиллерийские снаряды. Наконец раздался мощный взрыв, когда снаряд взорвался, попав в ствол дерева, стоявшего рядом со зданием станции. Град осколков изрешетил машины словно сито. Автомобиль полковника фон Лютвица пострадал сильнее прочих; раскуроченным оказался даже резиновый умывальник. Хозяин был очень расстроен, поскольку тот был его личной вещью. Ящик со всем его нательным бельем и т. д. был уничтожен в обозе, когда массы русских с оружием в руках прорывались из района Брянска на восток. В тот момент он остался в том, в чем был, а теперь и помыться стало проблемой.

Стрельба снова привлекла наше внимание к Узловой. Вскоре раздался телефонный звонок, взбудораживший всех:

Русские танки идут со стороны Узловой!

Скопление людей и машин рассыпалось. Танки выдвинулись перед пристройками и встали на огневые позиции. Колесные машины спрятались за теми же домами и за скирдами соломы. Все бинокли повернулись к Узловой, откуда к нам действительно приближалась много танков. Напряжение нарастало и достигло точки кипения. Что это за танки? Их все еще не удавалось опознать. Если это тридцатьчетверки, мы все обречены, поскольку на подобной местности зашиты от них нет. Все знали это, и эта мысль почти осязаемо читалась в голове у каждого. Зловещая ситуация! Еще один крик вырвался из всех глоток:

Это Т-26!^[2]

Построение колонны советских танков Т-26 перед маршем.
Источник: Дроговоз И. Железный кулак РККА. Моторизованные и танковые дивизии // topwar.ru, 1 апреля 2013 года.

Мы сможем справиться с ними. Настроение с мрачного и унылого сменилось приливом боевого духа. Подпустить их поближе на хорошую дистанцию стрельбы! Затем заработали наши орудия; едва ли не каждый снаряд попал в цель. Наблюдать за этим было почти смешно. Всякий раз, когда очередной танк выходил из строя, двое или трое танкистов выскакивали из подбитой машины и бросались бежать по заснеженной равнине в сторону Узловой. Оставшиеся Т-26 повернули назад и скрылись в том же направлении.

Воцарилась фантастическая атмосфера. Посыпались шутки; черный юмор вызывал подавляемые взрывы смеха. Затем прозвучала еще одна тревога, и на сей раз с юга. Оттуда с расстояния 3 или 4 километра, прямо от горизонта по слегка наклонной равнине маршем шел пехотный батальон. Он направлялся от Узловой на запад. Разумеется, это был русский батальон, один из тех, что только что прибыл в Узловую. Наблюдаемая в бинокль картинка была прекрасна и вызывала в памяти военный парад. Впереди ехал командир на коне, за ним на строго определенном расстоянии штаб батальона, затем, тоже на лошадях, командиры рот, за которыми шли их роты, точно разделенные повзводно. Замыкали строй обозы. Это был образ из мирного времени. Возможно, именно его привлекательность подсказала нашему командиру бригады самый короткий за всю его военную карьеру приказ, состоявший всего из двух слов:

— Лекшарт, вперед!

Обер-лейтенант Лекшарт был исполняющим обязанности командира танковой роты. Он немедленно рванул на трех оставшихся у него танках. Меньше чем через час он вернулся, доложив о полном уничтожении батальона, у которого на этой ровной местности не было шансов и который сражался до последнего. Как все переменчиво! Всего час назад мы готовились с честью встретить полный разгром; все были в этом уверены. А сейчас мы — блестящие победители, и мы жаждали большего.

[Под разгром попал 3-й батальон 817-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии. Им командовал капитан А. П. Сидоров]

21 ноября 1941 года: внезапный захват Узловой боевой группой Эбербаха

Узловая была всего в нескольких километрах от нас. Это не входило в поставленную нам боевую задачу, но возможность представлялась благоприятная, как никогда. Танки и пехота, которые двинули оттуда против нас, были уничтожены или рассеяны. Брать ли нам Узловую внезапным ударом или упустить благоприятную возможность? Об этом раздумывал командир бригады, полковник Эбербах. Полковник фон Лютвиц согласился с ним. Был дан приказ наступать.

Мы и мотопехотинцы выступили энергично, на большой скорости. Через полчаса мы, не встречая сопротивления, въехали в западную часть Узловой.

Поскольку начинало темнеть, задачей штаба стало рас квартировать подразделения. Теплый ночлег — предпосылка для того, чтобы быть в состоянии сражаться на следующий день. Командир руководил частями нашей дивизии, которые начинали прибывать в город. Из центра города доносились звуки ожесточенных боев.

Мы нашли подходящий дом, вошли в него, затопили печь и организовали там наш командный пункт и ночной постой. Установили телефонную станцию и приготовили обязательный ужин, состоявший из хлеба с салом. Затем получили приказ о том, что найден новый командный пункт и мы должны перебраться туда. Это был военный городок в южной части Узловой. Мы устроились в клубе-столовой для офицеров и членов их семей, где во второй раз собрались поужинать. Были даже скромные столовые приборы. Мы так часто теряли и ножи и вилки, что они стали ценными принадлежностями. Но и здесь нам поесть не удалось. Звуки боя приближались. Когда, разбив оконные стекла, влетели первые ручные гранаты русских, мы вернулись на старое место и провели тихую ночь, несмотря на плохую печь.

Бой в городе продолжался всю ночь, поскольку русские продолжали в него проникать. Отдельные тяжелые танки КВ-52 (КВ-2. — Ред.) носились по улицам города до тех пор, пока их наконец не подбили в ближнем бою. На следующий день бои не прекращались до тех пор, пока русских в конце концов не выбили из Узловой. После этого нам удалось осмотреть город. Новые промышленные районы и рабочие кварталы выглядели достаточно представительно. Квартиры были удобно обставлены, а люди дружелюбны. Они предлагали чай из самоваров, которые для всей России делали в Туле.

22 ноября 1941 года: танковая экскурсия в Сталиногорск-2

21 ноября мы, получив приказ сверху, покинули Узловую. С юга в город вошел 53-й армейский корпус. Своим внезапным рейдом мы избавили корпус от решения непростой боевой задачи. Удивительно, но во всех исторических трудах пишут, что именно 53-й армейский корпус брал Узловую, вообще не упоминая 4-ю танковую дивизию. Эти воспоминания — задуманные как краткие заметки — также должны послужить для уточнения исторической правды.

Штаб нашей бригады передислоцировался в селение Шаховское, бывшее в хорошем состоянии. Оно располагалось всего в нескольких километрах к северо-западу от Узловой. Кроме отличной возможности отоспаться, мы также получили новые ведущие колеса для наших танков, которые немедленно установили. Они прибыли прямо из Германии на самоходной тележке; представьте себе вес!

Наш эпизод в Узловой завершился почти мирной вооруженной экскурсией к городу на севере промышленного района; там боев не было. Мы вошли в Сталиногорск ночью 22 ноября. Несмотря на ночь, светло было почти как днем. На железнодорожной ветке в Ильинке (северо-западнее города) стоял зерновой элеватор, откуда поднимались густые клубы дыма^[3]. Весь город с его новыми современными заводами и административными зданиями пылал, как Москва в 1812 году при Наполеоне. Здесь делать было нечего, и мы повернули назад к месту дислокации. В память врезалось лишь одно:

в Сталиногорске, в отличие от Узловой, заводские рабочие ютились в ужасных землянках, поскольку запланированные рабочие поселки еще не были построены.

Позднее пожар на элеваторе потушили. Вся 2-я танковая армия Гудериана затем снабжалась хлебом из этого зерна. Фактически, зерно даже начали вывозить, пока его не пришлось поджигать снова во время нашего отступления.