Григорий Плохотнюк
историк, г. Воронеж

Статья посвящается 75-й годовщине начала Великой Отечественной войны, всем тем кадровым дивизиям приграничных и внутренних округов, многие из которых сгорели в пламени сорок первого года.

Так сложилось в военно-исторической литературе, что вопросы, связанные с численностью и боеготовностью воинских частей 61-го стрелкового корпуса, который с первых дней строительства оборонительного рубежа на Днепре под Могилёвом цементировал и обеспечивал эту оборону, а также вынес основную тяжесть боев с гитлеровскими захватчиками, поданы достаточно расплывчато, очень мало конкретных цифр. Отчасти это можно понять. Так как к великому сожалению, этому поспособствовало множество объективных и субъективных факторов. И прежде всего отсутствие сохранившихся боевых документов. Подразделения 61-го стрелкового корпуса, оказавшись в полном окружение с середины июля 1941 года^[1], при выходе из окружения уничтожали и прятали от противника свою боевую документацию. Это подтверждают не только воспоминания очевидцев тех событий^[2], но и полное отсутствие фондов 61-го стрелкового корпуса (1-го формирования) и 172-й стрелковой дивизии (1-го формирования) в главном хранилище военных документов Советской и Красной армии — Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации в г. Подольске. В фонде 110-й стрелковой дивизии (1-го формирования) есть только одно дело — исторический формуляр дивизии, в общих чертах описывающий её формирование и боевой путь. Из вместе взятых отдельных частей 110 сд и 172 сд (а их было 24) сохранилось: 1 дело — 601-го гаубичного артиллерийского полка, 2 дела — 747-го стрелкового полка и 11 дел — 388 сп (причем 6 дел это списки бойцов и командиров 3-го стрелкового батальона)^[3]. Так из-за недостатка архивного материала в современных исторических работах по обороне Могилёва существует две противоположные точки зрения.

«Папка № 1 с оперсводками» 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии, которая принадлежала штабу 3-го стрелкового батальона. Документы предположительно были захвачены немцами 20 или 21 июля 1941 года и имеют переводы и пометки на немецком языке (ЦАМО РФ, ф. 388 сп, оп. 197493с, д. 3, обложка).

Первая, «что корпусные части во многом не соответствовали численному составу по мобилизационным меркам», и относились к дивизиям РККА, которые «являлись неполноценными в численном отношении, наличии материальной части, что вело к потере организационных структур и боевого предназначения»^[4]. Некоторыми историками даются даже цифры в поддержку этой версии. Так, например, о 172-й стрелковой дивизии сказано: «Можно осторожно оценить их численность в 6—10 тыс. человек»^[5]. Существует и другая точка зрения, противоположная первой. В ней говорится о высоком боевом потенциале дивизий 61-го стрелкового корпуса. В качестве примера взята 110-я стрелковая дивизия полковника Хлебцева В. А.^[6]. О ней написано, что дивизия состояла «из трёх стрелковых, двух артиллерийских полков», и имела «все положенные по штату средства усиления и насчитывавшей не менее 12 тысяч человек»^[7]. Так кто же более близок к истине первые или вторые? Для того, что бы разобраться в этой исторической проблеме, надо произвести экскурс в предвоенные месяцы 1941 года.

1) Михаил Тимофеевич Романов (1891-1941), командир 172 сд 1-го формирования.
2) Хлебцев Василий Андреевич (12.04.1894 — 25.05.1942), бывший командир 110 сд 1-го формирования, в мае 1942 г. присвоено звание генерал-майора. Погиб в бою 25 мая 1942 г. на Изюм-Барвенковском направлении.

Весной 1941 года в преддверии большой войны в Советском Союзе шло интенсивное военное строительство. Рабоче-крестьянская Красная армия укреплялась и переводилась на новые военные штаты мирного времени. Так все стрелковые дивизии переводились на штаты, где кадровый состав составлял для 89 дивизий — 10 тысяч человек личного состава, для 10 дивизий (горнострелковых) — 9 тысяч, для 109 дивизий — 6 тысяч^[8]. Дивизии 61-го стрелкового корпуса, как раз были «шеститысячными». Например, упомянутая выше 110 сд, согласно приказа командующего войсками Московского военного округа генерал армии Тюленева должна была «в период до 15 мая 1941 года» переведена «на организацию шеститысячной дивизии»^[9]. 172-я стрелковая дивизия стала таковой гораздо раньше. Это подтверждает «Ведомость боевого и численного состава частей 172-й стрелковой дивизии Московского военного округа по состоянию на «__» апреля 1941 г.»^[10]. Документ был составлен в штабе 172 сд 2 апреля 1941 г. Он даёт полное представление о её вооружение и личном составе на тот момент времени, наглядно показывает её боевой потенциал, который был в ней заложен задолго до событий, которые произошли чуть позже на Днепровском рубеже летом сорок первого года.

Первый лист донесения штаба 172 сд за № 00851 от 2 апреля 1941 г. «О боевом и численном составе частей дивизии» (ЦАМО РФ, ф. 135 (МВО), оп. 12462, д. 3, л. 164).

Анализируя это архивный документ, первое, на чём хотелось бы остановиться, это личный состав. Слова «шеститысячная дивизия» нельзя понимать буквально. Для этого апрельский штат 172 сд надо сравнить со штатом стрелковой дивизии военного времени № 04/400-416^[11] от 5 апреля 1941 г. Для упрощения трактовки я буду употреблять слова: «мирный» штат — это штат «шеститысячной дивизии», и «военный» штат — штат № 04/400-416. «Мирный» штат предполагал наличие в 172 дивизии 5834 человека личного состава. Из них «начсостава» — 1002 чел., младшего начсостава — 1278 чел., рядового состава — 3554 человека. То есть каждый шестой в «шеститысячной» дивизии был из комсостава или начсостава, каждый пятый был младшим командиром. «Военный» штат четырнадцатитысячной дивизии предусматривал 1196 командных и начальствующих должностей. По списку на 2 апреля 1941 г. в 172 сд в строю было 909 человек начсостава. Разница с идеальным военным штатом 297 единицы. Выходит, что начсоставом 172 сд в начале весны была укомплектована уже на 76 %. В боевых подразделениях этот разрыв был минимален. В 388 сп было 175 командиров, в 514 сп — 167, в 747 сп — 169.

«Военный» штат стрелкового полка предполагал 188 командных и начальствующих должностей. То есть 388 полк за три месяца до прибытия под Могилёв был укомплектован на 93 % «начсоставом», 514 полк — 89 %, 747 полк — на 90 %. Чуть отставала по укомплектованности комначсоставом артиллерия: 81 % у 340 лёгкого артиллерийского полка, 77 % у 493 гаубичного артполка, 92 % у 174 артдивизиона ПТО, 63 % у 341 зенитного артдивизиона. Общий личный состав 172 дивизии на апрель 1941 г. составлял 6455 человек. По списку было даже больше, чем должно быть по «мирному» штату. Рядового состава было больше на 939 человек. Часть из них это курсанты полковых школ и учебных рот и батарей (1-е роты и батареи), которые в конце апреля уже стали младшими командирами, получив звания младших сержантов, а некоторые сержантов и замполитруков. Стрелковый полк «мирного» штата — это 1361 бойцов и командиров. На начало апреля 1941 г.: 388 сп — 1468 человек, 514 сп — 1534 чел., 747 сп — 1533. То есть каждый полк имел почти половину личного состава в количественном отношении, если сравнивать со штатом № 04/401, в котором было заложено 3182 человека.

Артиллеристы 174-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 172-й стрелковой дивизии.
Источник: Борисенко Н. С. 1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа. — Могилев: АмелияПринт, 2011. — С. 204. — 660 с.

Следующий пункт — вооружение 172-й дивизии. По «мирному» штату там должно было быть 7025 винтовок и карабинов(4666 — винтовок образца 1891/1930 гг., 2359 — карабинов 1938 г.) и 3071 «винтовок-автоматов». Общее количество всех винтовок — 10096 штук. Но по списку в реальности было 9115 винтовок образца 1891/1930 гг. и 2400 самозарядных винтовок (по 800 СВТ на полк), общим количеством тех и других винтовок — 11515 штук. По «военному» штату № 04/400-416 было необходимо иметь 10420 единиц. Это говорит о том, что винтовок было на 1045 штук больше, чем полагалось по «военному» штату. Почему так произошло, ответ кроется в графе «ППД» (пистолет-пулемёт Дегтярёва). Их были считанные единицы. Всего 20 штук на всю дивизию. Все они были сосредоточены в стрелковых полках: по 8 шт. на 388 сп и 514 сп, и 4 ппд в 747 полку. По «военному» штату их должно было быть — 1204 единицы. То есть 1045 винтовки образца 1891/1930 гг. были компенсацией нехватки пистолетов-пулемётов (пусть и не совсем равноценной). Если сплюсовать винтовки и ППД, то в 172 сд было 11535 штук, а по «военному» штату — 11624. То есть они были по единицам стрелкового вооружения почти равны, на 89 штук по апрельской ведомости 172-я дивизия отставала от штата военного времени, менее 1 %. Напомню, что тогда личного состава было 6455 бойцов и командиров.

Группа командиров и политработников 388-го стрелкового полка осматривают подбитую немецкую технику и трофеи на позициях 3 сб 388 сп, недалеко от д. Буйничи. Слева (с немецким флажком) — командир 3-го батальона капитан Д. С. Гаврюшин. Справа (на переднем плане) политрук держит СВТ-40 с примкнутым штыком. Фотография сделана на фоне подбитого 12 июля 1941 года немецкого танка Т-III из состава 2-го танкового батальона 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии вермахта. Фото: фотокорреспондент газеты «Известия» Павел Трошкин, 14 июля 1941 года

Теперь о станковых пулемётах. 2 апреля 1941 года в 172-й дивизии было 109 пулемётов «Максим» и 10 пулемётов «ДС» (станковый пулемёт Дегтярёва). В стрелковых полках это выглядело следующим образом: 388 сп и 514 сп по 41 пулемёту (36 «максимов» и 5 «дс»), в 747-м полку только 36 станковых пулемётов системы «Максим». По «военному» штату должно было быть 54 станковых пулемёта в полку, и 166 штук в полнокровной дивизии. Казалось бы сильный провал по станковым пулемётам, не хватает 47 единиц, но в 172-й дивизии он с лихвой был компенсирован ручными пулемётами Дегтярёва их в дивизии было 515 штук (из них 35 — «ДТ» (танковый вариант)). Для сравнения штат № 04/400-416 это 392 ручных пулемёта. То есть пулемётами Дегтярёва, компенсировались недостатки вооружения 172-й дивизии по станковым пулемётам, а также частично по ППД. В апреле 1941 г. в 172-й дивизии совсем не было крупнокалиберных пулемётов ДШК (калибра 12,7 мм). Их должно было быть 9 штук (по 3 на роту ПВО стрелкового полка по «военному» штату). Проблемы были и со счетверёнными (комплексными) зенитными пулемётами «Максим» образца 1931 г. Вместо 24 штук их было только 14. Два в роте ПВО 388 полка, и по три в 514 сп, 747 сп, 340 лап. Как могли, их компенсировали станковые пулемёты «ДС», которые возможно было применять и на специальном зенитном станке по воздушным целям. Напомню, их в 172 сд было 10 шт. Если мы заговорили о противовоздушной обороне, то необходимо уделить внимание 341-му отдельному зенитному дивизиону. На его вооружении имелось 4 зенитных орудия калибра 37-мм и 4 зенитных орудия калибра 76-мм. До штатов военного времени не хватало четыре 37-мм зенитки, или, иначе говоря, одной батареи. Но и здесь более менее сохранялся баланс. Вместо автоматических пушек в 341 озад были комплексные пулемёты — 3 зенитные установки.

Брошенные в окрестностях Могилёва зенитные орудия, принадлежавшие могилёвскому гарнизону.
Фото немецкого военнослужащего, конец июля 1941 года.
Предоставлено Олегом Лисовским, Архіў гісторыі Магілёва

Теперь о миномётах. На вооружение было 84 миномёта 50-миллиметровых. Ровно столько сколько и по «военному» штату. 36 — 82-миллиметровых миномёта (по 12 в каждом стрелковом полку). Здесь не хватало 18 миномётов (по 6 штук на полк). И совсем беда была с тяжёлыми полковыми миномётами. 120-мм миномётов в дивизии на 2 апреля было только два вместо 12 единиц. По одной штуке в 388-м полку и 514-м полку.

По артиллерии в 172-й дивизии всё было благополучно. Каждый стрелковый полк имел по 6 полковых 76-мм пушек, а также по 12 противотанковых пушек («сорокопяток»). Всё ровно так, как и в штате № 04/401. А в 174-м артдивизионе ПТО по списку было на два 45-мм орудия больше, чем по военному штату. 20 пушек вместо 18.

Донесение штаба 172 сд за № 00474 от 24 февраля 1941 г. о полном переходе 493 гап на механическую тягу (трактора). (ЦАМО РФ, ф. 135 (МВО), оп. 12462, д. 3, л. 75).

340 лап имел положенные по штату 16 дивизионных орудий калибра 76 мм и 16 гаубиц 122-миллиметровых, больше на 8 гаубиц. 493-й гаубичный артиллерийский полк по списку располагал 12 дивизионными 152 мм гаубицами и 12 дивизионными 122 мм гаубицами. Здесь наоборот на 8 штук гаубиц 122 мм меньше. Можно с большой долей уверенности предположить, что не достающие орудия 493 гап, получил из арсенала 340-го артполка. Подводя итог по такой важной части вооружения дивизии, как артиллерия можно сказать, что в 172-й дивизии был полный штат (как в военное время) всех орудий начиная от самых малых 45 мм и заканчивая 152 мм гаубицами (а по орудиям ПТО даже больше на две единицы). Единственное в чём было сильное отставание по вооружению у 172-й дивизии это «технические средства разведки», а если говорить точнее, по бронетехнике. Вместо 13 бронемашин, налицо было 4 броневика, и 3 лёгких танка Т-37/38 вместо 16. По мотоциклам было всё в порядке, не хватало только одного. Было 13 штук, вместо 14 по штату военного времени.

76-мм полковое орудие образца 1927 года на Советской площади Могилёва (ныне площадь Славы). Принадлежало воинам из состава могилёвского гарнизона, предположительно, артиллерийским частям 61-го стрелкового корпуса.
Снимок сделан сотрудником 689-й роты пропаганды вермахта (4-я полевая армия) Рудольфом Кеслером (Rudolf Kessler, Propagandakompanie 689) в конце июля 1941 года после захвата Могилёва немцами. Источник: Bundesarchiv

Проведённый анализ по наличию вооружения 172-й дивизии на 2 апреля 1941 года, того момента времени, когда она находилась в штате «шеститысячной дивизии», показывает её высокую боевую готовность и возможность поставить «под ружьё» именно штат «четырнадцатитысячной» дивизии (№ 04/400-416), даже если представить ситуацию, что в 172 сд за период со 2 апреля 1941 г. и до прибытия в июле 1941 г. под г. Могилёв не получила ни одной единицы вооружения. Повторюсь, количество оружия было предусмотрено именно на 14 тысяч. А не на 6, 10, или 12 тысяч. Конечно, тогда тоже были некоторые недостатки и шероховатости, но надо понимать, что это за время — весна 1941 г. Это время предвоенное, время, когда интенсивно велось строительство Красной армии и оружия требовалось много. Но хотелось бы сразу оговориться. 172-я дивизия до прибытия на Западный фронт всё же получала технику и вооружение. Это подтверждает сохранившаяся тыловая сводка 388-го стрелкового полка от 10 июля 1941 г. В пункте № 7 есть ёмкая формулировка: «Материальной частью и вооружением обеспечены все подразделения, за исключением мин.[мётной] бат.[ареи], не достаёт 2 мин.[мётов] 120 м/м»^[12]. Значит в мае-июне 1941 г. со складов были получены не достающие 6 батальонных 82 мм миномётов и 1 полковой 120 мм миномёт. Возможно, тогда же были получены и недостающие пулемёты. Конечно, можно сожалеть, что был получен только один полковой миномёт, и в полковой батарее был только один огневой взвод.

А теперь о «начсоставе». Из предыдущих выкладок становится ясным, что на 2 апреля 1941 г. не хватало 24 % командного и начальствующего состава. Причём в основном не хватало не в боевые подразделения, а на должности административно-хозяйственные и тыловые. В рамках возможностей Московского округа и 61-го корпуса в апреле—июне 1941 г. решались задачи по заполнению некоторых вакантных должностей дивизии с привлечением на них военнослужащих младшего начальствующего состава так, что бы это не отразилось на боеспособности подразделений. Например, и. д. капельмейстера 388 полка был старшина Юхненко П. Н., а в должности ответственного секретаря бюро организации ВЛКСМ (отсекр ВЛКСМ) того же 388 полка 24 мая 1941 г. был утверждён приказом по МВО старшина Кутах А. П.^[13]. В 61-м корпусе только на основании одного приказа Московского округа № 00272 от 24.05.41 г. вакантные должности заместителей командиров рот, батарей и т. п. по политической части заняли 18 замполитруков (младший начсостав)^[14]. По этому приказу, заместитель политрука Сидашов И. Д. стал исполняющим должности заместителя инструктора-литератора 172-й стрелковой дивизии, а заместитель политрука Пашун Н. П. стал исполняющим должности заместителя командира 6 батареи по политической части 340 артполка.

Выступление командира 172 сд М.Т. Романова (стоит) в Тесницких лагерях под Тулой, июнь 1941 года.
Слева сидит военком дивизии полковой комиссар Л.К. Черниченко (1905-1972).
Источник: Новомосковский историко-художественный музей (научно-вспомогательный фонд, экспонат № 970). Оригинальная подпись: «Командир 172-ой стр. дивизии перед боем в районе Могилёва. Лето 1941 г. Рядом с ним Черниченко Л.К. комиссар дивизии (умер в 1960-х годах)».

Стоит отметить тот факт, что весной 1941 г. в подразделениях 61 ск, как и во всей Красной армии шло активное перемещение командного и начальствующего состава, как внутри гарнизонов, так и в другие части. Перемещение было связно с переходом на новые штаты воинских подразделений, а также формированием новых частей. Так несколько десятков командиров, начальников служб и политруков из состава 61 стрелкового корпуса выбыло в мае 1941 г. и было направлено в новые части РККА. Но при этом 110 и 172 дивизии, не остались без командиров. Ведь также в мае-июне в них вливались представители комначсостава из ОСОВИАХИМа и других частей переходящих на новые штаты. Например, приказом Московского округа № 00297 от 9.06.41 г. из Подольского стрелково-пулемётного училища прибыла группа командиров в 172-ю дивизию^[15]. Они были назначены на должности командиров взводов. В каждый стрелковый полк 172 сд пришло по три лейтенанта. Формулировка для всех была одинакова: «С переходом на новые штаты в училище остался за штатом. Перевод с понижением на покрытие некомплекта в другой гарнизон». Но почти полностью закрыть все вакантные должности в тульских дивизиях смогли досрочно окончившие военные училища молоденькие лейтенанты. Так в мае-июне 1941 г. только в 3-м стрелковым батальоне 388-го полка должности командиров взводов заняли 14 бывших выпускников военных училищ Советского Союза, получивших назначение за несколько месяцев или даже несколько недель до начала войны. Из приведённых выше данных можно сделать вывод, что имевшимся на 2 апреля 1941 г., а также прибывшим в 172 сд в течение апреля-июня 1941 г. «начсоставом»^[16], можно было закрыть почти все должности командного и начальствующего состава в дивизии.

Командный состав 493-го гаубичного артполка, 1941 год.
Источник: Борисенко Н. С. 1941-й: пылающие рубежи Днепра и Сожа. — Могилев: АмелияПринт, 2011. — С. 255. — 660 с.

После наличия в достатке вооружения и полного комплекта начсостава для того, чтобы нарастить дивизию до штатов военного времени, дело оставалось только за рядовым составом и младшими командирами. Согласно апрельской ведомости 172-й дивизии их уже было 5546 человек. То есть почти 42 % от штата № 04/400-416. В подавляющем большинстве это были военнослужащие призыва 1938-1940 гг. Это был то скреп, который цементировал полки и батареи. В большинстве своём это были младшие командиры: старшины, помощники командиров взводов, командиры расчётов и отделений, а также войсковые специалисты: наводчики, пулемётчики, артиллеристы, миномётчики, снайперы-наблюдатели, радисты, связисты и т. д. Новобранцы призыва 1941 г. в 172-й дивизии то же были. Это был не совсем обычный контингент. В апреля-мае в дивизию прибыло более сотни призывников по национальности немцев. В основном они были с южных и центральных областей Украины: Одесской, Запорожской областей. Весной 1941 г. такой призывной контингент для прохождения воинской службы направляли только во внутренние военные округа, в том числе и МВО. Так что новобранцев было небольшое количество.

Командир 3 сб 388 сп капитан Д. С. Гаврюшин.

Но как и когда 172 сд превратилась в полностью укомплектованную солдатами и сержантами дивизию? Об этом заранее было продумано в Генеральном штабе НКО СССР. Там знали, где и как набрать не достающее количество военнослужащих для «шеститысячной» дивизии до полных военных штатов. Для 172 сд нужно было более 50 % красноармейцев. Согласно мобилизационному плану МП-41, утверждённому в ЦК ВКП/б/ в феврале 1941 г.^[17], при условии, когда возможности избежать войны с вероятным противником — Германией уже не было, вступало в действие мобилизационное развёртывание частей Красной армии, где основную нагрузку на себя принимали мероприятия по мобилизации при скрытом порядке, «в порядке так называемых «Больших учебных сборов (БУС)». Все эти мероприятия очень хорошо просматриваются при анализе единственных уцелевших и сохранившихся в целости списках личного состава 172-й дивизии, списках подразделений 3-го стрелкового батальона 388-го стрелкового полка^[18]. Того самого батальона, который прославил себя в бою 12 июля 1941 года под Буйничами, батальона капитана Гаврюшина^[19]. Скрупулёзный и детальный анализ этих списков ещё одно веское доказательство в том, что 388 стрелковый полк под г. Могилёвом был боеспособной и боеготовой единицей, которая была создана именно по штату военного времени № 04/401.

Общее количество личного состава занесённого в списки подразделений 3-го стрелкового батальона равно 779 человек. Оговорю, тот момент, что в списках батальона отсутствует комсостав штаба 3 сб. По штату это 4 командира: комбат, старший адъютант батальона и два адъютанта (младших адъютантов). Как минимум в 3 батальоне под Могилёвом были капитан Гаврюшин Д. С. и старший лейтенант Медников Г. В. Смотрим военный штат 04/401 стрелкового полка. В нём общее количество — 778 бойцов и командиров в стрелковом батальоне. Вывод: в списках на лицо полный состав 3 сб 388 сп, даже чуть с избытком и это без учёта штабных работников. Все имеющиеся в батальоне должности заняты. В списках указан 31 человек комначсостава и 748 человек рядового и младшего начальствующего состава:

Штаб батальона — 1 красноармеец.
7-я стрелковая рота (ср): 179 (6 — КС; 173 — МНС и РС).
8-я стрелковая рота (ср): 178 (6 — КС; 172 — МНС и РС).
9-я стрелковая рота (ср): 175 (5 — КС; 170 — МНС и РС).
3-я пулеметная рота (пр): 92 (5 — КС; 87 — МНС и РС).
3-я миномётная рота (мр): 52 (5 — КС; 47 — МНС и РС).
Санитарный взвод: 8 (1 — КС; 7 — МНС и РС).
Взвод связи: 38 (1 — КС; 37 — МНС и РС).
Взвод снабжения: 39 (1 — КС; 38 — МНС и РС).
Взвод ПТО: 17 (1 — КС; 16 — МНС и РС).

Среди 748 человек МНС и РС в батальоне было 235 красноармейцев и младших командиров из числа кадрового состава ( 32 %), 407 — призванных на БУС (54 %) и мобилизованных после 22 июня 1941 г. — 106 чел.(14 %, которые все были туляками). Батальон был заполнен на 86 % ещё за несколько недель до начала войны. Причем мобилизованные после 22.06.41 г., в большинстве заполнили должности не боевые: санитаров, повозочных^[20]. В стрелковых ротах процент кадра и призванных на БУС был ещё выше: 7 ср — 96,5 % (30 % + 66,5 %). Там из 179 бойцов, мобилизованных после 22 июня было только 6 чел. 8 ср — 94 % (39,5 % + 54,5 %), мобилизованных — 10 чел. 9 ср — 84 % (30 % + 54 %), мобилизованных — 26 чел. Взвод ПТО — 100 % (44 % + 56 %). Некоторое отставание по кадрам и призванным на сборы было в пульроте и миномётной роте. Кадра - 24 % (пр) и 21 % (мр) соответственно. Мобилизованных было побольше — 33 % (пульрота) и 21 % (минрота). Просматривая, как заполнялись взвода и отделения чётко видно, как вокруг ядра взвода или отделения, состоящего из младших командиров и воинских специалистов, нарастает оболочка из призванных на БУС (среди них тоже много МНС, а также пулемётчиков, миномётчиков и других специалистов).

Красноармейцы готовятся к обороне, июль 1941

Маленькая ремарка. А что из себя представляли призванные на большие учебные сборы? Это были военнообязанные из запаса, послужившие недавно 2-3 года в РККА. Более старшие по возрасту, проходили ещё службу в территориальных дивизиях. Для тульских это была 84 сд. Иначе говоря, всё это были знакомые с военным делом люди, причём даже очень хорошо знакомые. Многие из них в 1939-40 годах выезжали в составе 172 сд на советско-финскую войну, пройдя ещё тогда переподготовку, сборы, сколачивание. Не успели одного только, повоевать в Финляндии. Многие из призванных были участниками освободительного похода в Белоруссии и Украине в 1939 г. и советско-финской войны в составе других воинских частях (не 172 сд), а также вооружённых конфликтов на Дальнем Востоке. Всё это были молодые мужчины в самом расцвете сил: «1-й и 2-й категории… тринадцати возрастов с 1905 по 1917 г., т. е. с 23 до 35 лет… причём на укомплектование боевых частей будут призываться более молодые возраста — до 30-32 лет, более же старшие возраста будут использованы на укомплектование тыловых и обслуживающих частей и подразделений»^[21]. Именно они, вместе с призванными на срочную (где младшему возрасту было 20 лет), и создавали ту самую кадровую армию Советского Союза, которой по своему высочайшему воинскому потенциалу не будет ни в 1942 г., ни в 43-м, ни в 45-м году. Все эти военнослужащие были направлены в 388 сп в конце мая по середину июня, и успели вспомнить азы воинской дисциплины, а также воинского дела в летних лагерях под Тулой (у Тесницкого разъезда). Полное сколачивание произошло уже под Могилёвом на строительстве оборонного рубежа в июле 1941 г.

Интересно для исследования было ещё рассмотреть и национальный состав 3 батальона, особенно на фоне всех произошедших и происходящих на постсоветском пространстве событиях. Кадровый срочный состав 3 сб это 13 национальностей, проживавших на территории СССР. 27 % (64 чел.) — украинцы. В большинстве своём это был призыв из Центральной Украины, а точнее Киевской области: Смелянский, Ладыженский, Барышевские районы. Были призывники из Винницкой, Полтавской, Одесской, Каменец-Подольской, Днепропетровской областей, а также из Казахской ССР. 22 % (51 чел.) — русские, из Горьковской (13 ч.), Ростовской, Московской, Ленинградской областей, Казахской ССР (10 ч.), Карело-Финской АССР и других областей. 10,5 % (25 чел.) было казахов. 10 % или 24 красноармейца были по национальности немцы из Украинской ССР призыва весна 1941 г. (кроме нескольких бойцов). В батальоне было 20 азербайджанцев, 19 грузин (из Грузии: Лагодехского и Душетского района, а также Юго-Осетинской АО). 13 было белорусов, причём были и из Могилёвской области (например Кировского района). Некоторые из них пережили войну и проживали в Белоруссии. В 8-й роте известного лейтенанта Хоршева служили 6 чеченцев из Шалинского района Чечено-Ингушской АССР. Было 5 евреев в основном с Украины с Каменец-Подольской области. Воевали под Могилёвом четверо осетин, два татарина, узбек и армянин.

А основной контингент из мобилизованных на сборы, а также после 22 июня были жители сельских районов Центральной России: Тульской и Рязанской областей по национальности русские — 511 человек, и двое украинцев. Общее количество в 3 сб русских было 75 % (562 ч.), украинцев — 9 % (66 ч.), примерно по 3 % было казахов и немцев. И ещё хотелось бы развеять бытующий миф. Не только туляки составляли костяк дивизии. Много было из соседней Рязанской области. Они как раз все были прибывшими на БУС. В батальоне рязанцев было 250 человек (33 % от списочного состава МНС и РС). Причём 8 рота Хоршева почти на половину состояла из уроженцев рязанщины (80 ч.). По большей части рязанцы были из приграничных к Тульской области районов: Милославского (108 ч.), Михайловского (83 ч.), Кадомского (21 ч.), а также Можарского, Лебедянского, Муровлянского, Шацкого, Горловского районов. 265 человек из состава БУС и мобилизованных были туляки — 35 % от состава 3 сб. Из Ефремовского района — 91, из Епифанского — 84, из Липицкого — 21, из Каменского — 19, Октябрьского — 18, а также ещё из 7 других районов Тульской области и г. Тулы. Кроме этого, по найденным в Ефремовском военкомате книгам призыва за 1941 г. удалось установить количество призванных в 172-ю дивизию из 2-х южных районов Тульской области: Ефремовского и Каменского с апреля по июнь 1941 г. Так в 388-й полк из Ефремовского военкомата отправилось служить 822 военнообязанных, и из Каменского РВК — 358 человек. Итого: 1180 мобилизованных. Только эти РВК закрыли 39 % от общего количества младших командиров и красноармейцев в 388 полку по штату военного времени. Но призывников в полк давали и другие военкоматы Тульской и Рязанской области. Помимо 388 сп, в подразделения 172-й дивизии из упомянутых военкоматов отправилось ещё 223 человека (174-й артдивизион ПТО — 47, 275 отд. сап. бат. — 46, 172 сд — 36, 493 гап — 33, 222 от. бат. св. — 30, 514 сп — 19, 341 озад — 12).

О героических подвигах бойцов и командиров 172-й дивизии при обороне города Могилёва известно всем. Это не оспариваемый факт! Но высокая степень боеготовности и боеспособности дивизии генерала Романова была заложена задолго до кровавых июльских боёв, ещё в мирное время. И 172-я дивизия смогла себя хорошо проявить в этих боях, именно, потому, что являлась полноценной, как в численном отношении, так и в наличии материальной части, за исключением отдельных единиц техники и вооружения, которые не привели к утрате её боевой силы и военного предназначения!

Одно из немецких военных кладбищ с погибшими при штурме Могилёва — молчаливое свидетельство боеспособности советской 172-й стрелковой дивизии.
Фото немецкого военнослужащего, лето 1941 года.
Предоставлено Олегом Лисовским, Архіў гісторыі Магілёва

Ссылки и примечания:

Источник: Плохотнюк Г. В. Боеготовность и боеспособность Красной армии летом 1941 года на примере 172-й стрелковой дивизии // Военно-исторический архив № 6 (198), 2016. — С. 62-74.
Публикуется с разрешения автора.