|
11 апреля. Сегодня — Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. До сих пор у нас было принято к этой дате вспоминать о тысячах угнанных в нацистскую неволю людях, детях, попавших в концлагеря. И совсем немного было свидетельств о судьбах военнопленных.
Последний документ
Меж тем уже в самом определении: «концентрационный лагерь — это специально оборудованный центр массового принудительного заключения и содержания следующих категорий граждан различных стран: военнопленных и интернированных во время войны; политических заключенных при некоторых диктаторских режимах…» — военнопленные названы первыми.
Сегодня открываются до сей поры не известные, архивные страницы, которые крупным планом помогают разглядеть еще одну сторону трагедии Великой Отечественной войны. Сделать это нам помог руководитель поискового отряда «Д.О.Н.» Новомосковского лицея Михаил Владимиров. Помимо того, что он с лицеистами участвует в большой поисковой работе по подъему не захороненных в годы войны останков советских бойцов, он лично разыскивает сведения о новомосковцах, которые попали в плен в 1941 году и на которых в большинстве своем родные получили казенные извещения со словами «пропал без вести».
Михаил Владимиров с учащимися долгое время ведут большую краеведческую работу, во время которой многое узнали о 172-й стрелковой дивизии, сформированной в Сталиногорске в 1939 году, базировавшейся в городе до начала войны[1]. Это ее части в июле 1941 года большим составом — в шесть эшелонов — отправились на фронт с вокзала на ул. Московская. И это ее части тогда попали под Могилев, где героически сражались за оборону города на так называемом Днепровском рубеже.
Дивизия, а это 15 тысяч человек[2], в большинстве своем полегла в том котле, задержав в боях наступление фашистских войск на Москву недели на три. Но и большая часть бойцов, солдат и офицеров не вышли из окружения и попали в плен. Судьбы их в массе своей остались неизвестными. Лишь в последние годы раскрываются военные архивы, и крупицы сведений о некоторых становятся доступными.
С помощью обобщенного электронного банка данных (ОБД) «Мемориал» оцифрованы архивные сведения — учетные данные и документы о погибших или пропавших во Второй мировой войне, указаны места их захоронения, в том числе опубликованы так называемые карточки военнопленных, которые в свое время заводили немцы в лагерях. Эти сведения прорисовывают судьбы пропавших без вести. Но, к сожалению, далеко не все военнопленные имели такие карточки.
Из бойни — в ад
В том котле у Могилёва в плен попали 35 тыс. красноармейцев[3]. Среди них и наша 172-я. В ОБД «Мемориал» по Могилеву значатся 8313 документов военнопленных[4], но это только те, на кого немцы завели те самые карточки военнопленного. Реально этих людей было гораздо больше.
Только 116 карточек из общего числа принадлежат бойцам 747-го стрелкового полка. Из этих 116-ти только 19 были местными жителями — в деревнях Урванка, Прудки, Ключевка, самом Сталиногорске. Безусловно, это капля в море сгинувших в концлагерях безвестными.
«Кто может рассказать о доле военнопленного, о его судьбе? — рассуждает вслух Михаил Владимиров. — Только он сам. Но для этого он должен был пережить весь ужас плена, выжить и вернуться домой».
Те, кто попал в плен в июле 1941 года, дожить до победного 1945 года в большинстве своем просто не могли, потому что оказались в адских условиях. Немцы формировали под Могилевом маршевые колонны пленных и отправляли их в ближайшие западные государства.
Ближайшей была оккупированная Польша. Первые военнопленные тысячами поступали сюда — столько в Европе еще не было. И лагеря — шталаги (Stalag — от сокращенного нем. Stammlager — «основной лагерь») для них организовывали очень быстро: просто огораживали огромный участок земли колючей проволокой, загоняли туда пленных, сажали их прямо на землю. Как люди выживали там? Они рыли норы или землянки, чтобы хоть как-то в них согреваться, прятаться от дождя и снега. И когда умирали прямо в них, эти норы становились им готовой могилой.
Таким страшным был, к примеру, Шталаг 308, куда в июле попали согласно имеющимся карточкам военнопленного сталиногорцы Алексей Фомичев и Иван Матросов, умершие там осенью и зимой 1941 года. «Чтобы сразу было понятно, что данный военнопленный умер, на карточке просто рисовали крест», — поясняет Михаил Владимиров. Михаил Иванович, который принес несколько таких карточек, распечатанных с сайта «Мемориал».
 
Карточки советских военнопленных Алексея Константиновича Фомичева (1910 г.р.) и Ивана Александровича Матросова (1914 г.р.), погибших в плену в ноябре-декабре 1941 года.
Источник: ОБД «Мемориал»
Стоит только набрать название этого концлагеря в интернете, как открываются форумы, на которых приводят воспоминания выживших узников. Один из них пишет: «Пленные спали на голой земле. После двух недель после прибытия в лагерь у всех нас была изъята обувь, и мы ходили босиком. Только осенью нам дали так называемое сабо»[5].
Однако тысячи военнопленных умирали от голода, холода и болезней. Сыпной тиф и дизентерия выкашивали сотнями человек ежедневно. Когда в 1945 году сюда привезли представителей Международного Красного Креста, им показали другой лагерь — Шталаг 308Е, который был оборудован бараками. Шталаг 308 — за леском через дорогу от него, и его скрыли от делегации, да и потом никому не показывали. Сейчас на его месте расположен военный полигон блока НАТО, туда никого не пускают, и никаких поисковых работ там проводить невозможно. Вся территория бывшего Шталага 308 отдана танкодрому, где проходят боевые стрельбы из танков, они проводят учения фактически на костях военнопленных.
Помним ли мы?
Таких лагерей по соседству было много: в Шталаг 4Б (г. Мюльберг) согласно обнаруженным карточкам военнопленных попали 8 сталиногорцев; в Шталаг 315 — 5 наших земляков; в Шталаг 2Д — 2 человека; в Шталаг ХД310 — пятеро. Были и такие, кого потом из этих лагерей перевели в СС-лагеря, где ставили так называемые лабораторные опыты над людьми. В такой лагерь в Ораниенбурге попал один наш земляк; с этой целью перевели и рядового Алексея Сизова, жителя депо Урванка (Сталиногорск), он умер быстро. Дмитрий Сычев, уроженец д. Юдино Венёвского района в октябре 1941 года был переведен в СС-лагерь и умер в январе 1942-го.
  
Карточки советских военнопленных Алексея Тихоновича Сизова (род. 08.02.1915), Дмитрия Григорьевича Сычева (1910 г.р.) и Маликова Михаила Федоровича (1915 г.р.).
Источник: ОБД «Мемориал»
Возможно, повезло рядовому Михаилу Маликову из сталиногорской 172-й стрелковой дивизии: на 12 марта 1945 года, согласно данным карточки, он был жив и злополучного креста на ней не видно.
К сожалению, мы никогда не узнаем, сколько наших земляков, узников концлагерей, лежат сейчас в земле сырой. Еще и потому, что выдавали пленным жетон с номером, а когда тот умирал, его жетон передавали вновь прибывшему. Скольких повидал тот жетон, неизвестно!
А еще был нюанс, что умирали пленные в дороге при переводе их в другой лагерь, и тогда их просто засыпали где-нибудь в кювете или овраге в ближайшем населенном пункте по распоряжению местного бургомистра, и никто никаких сведений не фиксировал[6].
В России сейчас проходит акция «Вернуться из плена». Проводит ее Общероссийское общественное движение по увековечению памяти погибших при защите Отечества «Поисковое движение России». Ее цель — восстановить сведения о судьбах погибших в плену воинов. И собственно Михаил Владимиров стал добровольным участником этой акции.
Наши поисковики озабочены еще одним моментом. Город практически потерял историческую связь с той самой Сталиногорской 172-й стрелковой дивизией, которая героически сражалась и умирала в боях и плену в самом трудном для страны 1941 году. Увековечить ее можно было бы памятником в Урванском лесу либо мемориальной доской на доме № 19Б по ул. Московской. Когда-то по этому адресу стояло здание, в котором располагался штаб 172-й стрелковой дивизии. Во время пожара, случившегося лет тридцать с лишним назад, оно сгорело, но на его фундаменте построили жилой дом с тем же номером.
  
Генерал-майор Михаил Тимофеевич Романов, с марта 1941 года — командир 172-й стрелковой дивизии:
1) Довоенное фото, в марте-июне 1941 года вместе с семьей проживал в Сталиногорске-1;
2) В гражданской одежде, октябрь 1941 года (пленен 22 сентября 1941 года). 3) Сначала находился в Луполовском лагере смерти, а затем 19 ноября 1941 переведен в концлагерь Хаммельбург, где умер 3 декабря 1941 года от последствий пулевого ранения, полученного в боях под Могилёвым.
Источники: 1) patriot-af; 2) Zbiory NAC on-line; 3) ОБД «Мемориал»
Нина Щербатых
Источник: Шербатых Н. Н. А они не вернулись из плена… // Новомосковская правда, 11 апреля 2017.
[1] Согласно историческому формуляру 172-й стрелковой дивизии, в 1940 году в южном Сталиногорске-1 дислоцировались: управление (штаб) 172-й стрелковой дивизии, 747-й стрелковый полк, 222-й отдельный батальон связи и 119-й дивизионный госпиталь. Остальные части дивизии размещались в следующих городах Тульской области:
- Ефремов: 388-й стрелковый полк, 174-й отдельный противотанковый дивизион, 275-й отдельный саперный батальон, 224-й медико-санитарный батальон, 298-й полевой хлебозавод;
- Белёв: 514-й стрелковый полк, 157-й отдельный разведывательный батальон;
- Богородицк: 493-й гаубичный артиллерийский полк, 341-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион;
- Плавск: 340-й легко-артиллерийский полк.
[2] По штатам № 04/400 от 05.04.1941 в стрелковой дивизии насчитывалось 14 483 чел., однако реальные цифры могли отличаться от плановых. В частности, на допросе пленный генерал-майор М. Т. Романов, командир 172-й стрелковой дивизии, указывал, что «в середине мая 1941 года 172-я стрелковая дивизия, которая в это же время была усилена резервистами до штатов военного времени, находилась в военном лагере в районе Тулы. Дивизия не была дивизией первой волны мобилизации. [...] Танковых частей дивизии не придавалось. По сведениям Романова, дивизия была хорошо оснащена. Она располагала батальоном связи численностью 350 человек и имела значительный автопарк». (Перевод с немецкого: РГВА. Ф. 1387. On. 1. Д. 104. Л. 22)
[3] Леонид Плоткин. Оборона Могилева: вспоминает артиллерист Андрей Юстас. Часть вторая // История Могилева, MASHEKA.by, 1 ноября 2012:
«После падения Могилева немцами было взято в плен примерно 35 тысяч красноармейцев, из них к западу от Днепра — примерно 15 тысяч. Они были отправлены, кроме раненных, которые оставались в могилевских госпиталях, на 4-й армейский сборно-пересыльный пункт в д. Ермоловичи на Минском шоссе к западу от Могилева и далее на 22-й сборно-пересыльный пункт в м.Березино.
Так как мосты через Днепр были разрушены, военнопленные к востоку от Днепра сгонялись на 4-й сборно-пересыльный пункт на аэродроме Луполово в г.Могилеве. Охрана пересыльных пунктов осуществлялась 551-м и 581-м охранными батальонами. Через короткое время пересыльный пункт был преобразован в пересыльный лагерь дулаг 127.После убытия дулага 127 в Оршу, его место занял дулаг 185.В ноябре дулаг 185 переместился ближе к линии фронта, а на Луполовском аэродроме появился шталаг 341, т.е. постоянный лагерь для рядовых и младшего командного состава. На 12 января 1942 года в Могилеве находился только один лагерь для военнопленных — шталаг 341,подчинявшийся 386-й охранной дивизии».
[4] При этом на одного военнопленного могло быть заведено как несколько документов, так и ни одного. В частности, доступные сведения по личному составу 172-й стрелковой дивизии сведены в общий список «Попал в плен под Могилёвым».
[5] Из показаний свидетеля Алекси Дацькува — поляка, солдата Красной Армии, взятого в немецкий плен в июне 1941 г. возле Львова. В начале августа помещен в шталаг 308 в Свентошуве (Нейхаммере), где пребывал до мая 1942 г. См. также другие свидетельства очевидцев: Stalag 308 (VIII E) Neuhammer (Шталаг 308 (VIIIE) Нойхаммер) // Форумы Авиации СГВ, 19 мая 2009; перевод главы «Stalag 308 Neuhammer» из книги польского исследователя Ёжи Хоруня: J.Horyń, "Historia obozów w Świętoszowie", 2004. S. 74-79.
| 
