Н. Озерский
«Новомосковская правда»
Может быть, с этого письма и стоит начать? Пусть только читатель не взыщет с автора — медсестры городской больницы Капитолины Михайловны Паниной за то, что прибегла к стихотворной строке, а владеет ею далеко не безупречно. Видно, к этой необычной форме заставила обратиться искренняя взволнованность, душевная приподнятость — обычная строка не удовлетворяла. Хотелось песни... Тем более, что писала она старым друзьям (а отнюдь не для газеты) и о давних событиях.
«Помню строили Бобрики. А наш ветхий барак назывался тогда больницей. Был большущий титан, обогреет в мороз и снабдит кипяченой водицей... Эммочка Крузе хозяйкой этой больницы была: тонкая, словно березка, очень умна и строга. Помню Усагину Женю. Надя-малышка — сестра, были врачи молодые, полные силы, огня. Трудное время стояло, строили город наш вновь, химкомбинат богатырский — двадцать девятый год. Мы по баракам шагаем — объявлен поход против вшей, оспу привить тем киргизам, обезопасить людей. Тех, кто вповалку на нарах, кто-то лежит под столом... Мы, разложив наши сумки, мажем их, колем и трем».
Не сомневайтесь, так начинали. И чем-то эти строки очень перекликаются с теми юбилейными телепередачами «Наша биография», которые смотрим в преддверии 60-летия Великого Октября. Смотрим, как непосредственные участники событий, отраженных в кадрах этой великой хроники века. Да и то сказать, в ней наши устремления, наши дела и свершения. Свершения ленинских заветов.
Может быть, именно поэтому под влиянием юбилейных передач и назвали свою рукопись о развитии здравоохранения в нашем городе врачи-ветераны тт. Малышева М. П., Усагина Е. И., Волкова А. Н. «Наша биография». Она, эта рукопись, довольно объемна, и, к сожалению, полностью на газетной странице ее разместить не представляется возможности. Охватывается период зарождения и развития народного здравоохранения в Новомосковске от начала Бобриковского строительства до восстановления лечебных учреждений после разгрома немецко-фашистских войск под Москвой и Тулой. Но почему тогда, хотя бы фрагментально, не ознакомить читателей с рукописью?
...Опять ревет сирена над городом, извещая о воздушной тревоге. Что-то зачастили непрошенные визитеры — фашистские летуны. И все под вечер! Вражескими бомбежками повреждена большая часть зданий в больнице Заводского района. Пришлось тех, кто находился на излечении, перемещать в более сохранившиеся нижние этажи. «Покой потеряли, — жалуются в поликлинике, — не успеваем заделывать выбитые окна». Еще в августе на базе больницы Городского района начал работать госпиталь. Поток раненых все возрастает, порой здесь скапливается до трехсот человек.
Все говорит о приближении фронта. 22 ноября прервана связь между Городским и Заводским районами. Заканчивается эвакуация населения. Выводятся из строя предприятия. После взрыва на ГРЭС остаемся без света, без воды и тепла. На нашем попечении в больнице находятся 120 раненых бойцов. Настроение отчаянное...
Об этом настроении хорошо рассказывает оказавшийся в больнице среди тех раненых бойцов бывший управляющий трестом «Мосшахтострой» И. В. Парамонов в своей книге «Пути пройденные».
«Положили меня на операционный стол, сделали местное обезболивание. При осмотре ранения установили: открытый перелом обеих костей левой голени. А поселили в большой пустой палате. Время от времени ко мне заходила сестра или врач. Сначала я слышал шум в коридоре, вызванный эвакуацией раненых. Затем стало совсем тихо... Наконец опять появилась встревоженная сестра:
— Город оставлен. В больнице находятся только тяжелораненые.
Меня охватили тяжелые мысли. Ищу способ покончить с собой в случае появления гитлеровцев. Оружия со мной в палате нет. Значит остается единственная возможность... Пробую встать с койки, но страшная боль в ноге не позволяет подняться. Какие мучительные часы прожил я тогда». (И. В. Парамонов, «Пути пройденные», издательство Политической литературы. Москва. 1966 г).
23 ноября. Улицы опустели в городе — немцы. Введен комендантский час. Около больницы стоит немецкий патруль. Что ожидает нас, что будет с нами?!
Больных переместили в нижние этажи. Электромонтер В. В. Кузин собрал бригаду из стариков, и она дополнительно поставили несколько коек-времянок. Без помощи населения нам бы не обойтись — несли продукты питания, доставляли воду. Пищу для раненых готовили на квартирах медперсонала и подвозили на салазках.
Так и перебивались, не зная покоя ни днем, ни ночью. Двенадцатого декабря вновь горным обвалом в пригородах загремели бон — пришел час нашего освобождения. А тринадцатого числа, под утро, больницу охватил пожар. Отступая, оккупанты решили расправиться с ранеными. Переносим бойцов и размешаем прямо на снегу, имущество выбрасываем через окна. Сбежалось население из близлежащих домов — без этой помощи нам бы не управиться.
«Беспокойной выдалась ночь под 13 декабря, — вспоминали потом бывшие рабочие теплоцентрали химкомбината Н. Д. Минаев, С. П. Карташов, Г. В Черных (они проживали в соседнем с больницей квартале № 61). Немцы уже драпали, и кругом полыхали пожарища — жгли пригородные села. Мы несли дежурство в подъезде дома.
Уже под утро тишину улицы разорвала автоматная очередь. А вскоре в подъезд вполз человек — по нему, видно, и стреляли: весь мокрый, бледный, обросший. Мы хотели поднять его на ноги, а он воспротивился — ранен в лопатку и в левое плечо, может передвигаться только на боку.
— Больница горит, спасайте раненых...
По дороге в больницу встретили контролера железной дороги Дубинину — она тоже заметила пожар и торопилась на помощь.
В вестибюле дышать от дыма тяжело, глаза разъедает. Темнота кромешная. И вдруг женский голос:
— Чего же вы стоите? Скорее на второй этаж — потолок может рухнуть, и тогда все останутся под обломками.
На раздумья времени не было. Выносили раненых на матрацах — бередили раны. Стоны, крик... Вначале в коридор, в вестибюль, потом — на улицу. Где-то нашли сани и началу развозить раненых по домам.
Всего из больницы вынесли 73 человека. Солдат, который приполз с сообщением о пожаре, проживал до полного выздоровления в доме № 11. Был он уроженец Омской области и по паспорту значился Георгием Дмитриевым».
Да что там говорить о мужестве тех, кто спасал раненых — в здании горящей больницы завхоз П. Е. Васильев и электромонтер В. В. Кузин успели демонтировать и вынести рентгенаппарат.
15 декабря главный врач [С. Д. Мурашко] распорядилась: открыть инфекционное отделение в одном из домиков рядом с железнодорожным переездом (квартал 131). Оборудовали здание в разместили в кем шестнадцать коек — палата для больных брюшным тифом. Новая беда надвигалась — тиф...
Вот так и зима миновала. А с наступлением весны больницу перевели в заранее оборудованное здание — в нем до войны размещался химтехникум.
Н. Озерский.
Источник: Новомосковская правда, 1977 год.
Спасенные раненые красноармейцы — бойцы-сибиряки 239-й стрелковой дивизии, оборонявшей Сталиногорск-1 две с лишним недели назад — 23-25 ноября 1941 года. Это косвенно подтверждает и то, что Георгий Дмитриев — уроженец Омской области. Однако И. В. Парамонов, который лежал в этой же больнице вместе с этими красноармейцами в начале 20-х чисел ноября 1941 года, приводит совсем другие подробности тех событий:
«Меня положили одного в большой пустой палате с десятком коек. Накормили обедом. Время от времени ко мне заходили сестра или врач и спрашивали о самочувствии. Сначала я слышал шум в коридоре, вызванный эвакуацией раненых красноармейцев. Затем стало совсем тихо. По какой-то надобности я стал вызывать сестру. На мои зовы долго никто не приходил. Наконец явилась сестра, очень встревоженная, и говорит:
Город оставлен. В больнице остались только двадцать три тяжелораненых красноармейца, вы, я, главврач и одна сиделка.
... [В 1944 году] когда я приехал в Сталиногорск и стал с товарищами вспоминать ноябрьскую эпопею сорок первого года, мне рассказали, что из оставленных в больнице двадцати трех тяжелораненых красноармейцев двадцать два были расстреляны. Спастись удалось только одному, который притворился мертвым, а затем уполз из больницы. Его подобрали на улице и выходили советские люди [вероятно, это и есть уроженец Омской области Георгий Дмитриев].
В 1943 году в Урванковском лесу, против Сталиногорского парка культуры и отдыха, начали строить дачу. При копке котлована обнаружили трупы двадцати двух красноармейцев, уничтоженных в больнице. Строительство дачи было немедленно прекращено. На этом месте была вырыта братская могила и поставлен памятник». | 
