В. Т. Кортуков
очевидец ночного боя 27 ноября 1941 года в д. Ново-Яковлевка,
когда через позиции немецкой 29-й мотопехотной дивизии прорывались из окружения
основные силы советской 239-й стрелковой дивизии.
Лично участвовал в захоронении погибших односельчан в братскую могилу.

Тогда ему исполнилось 15 лет.
До сих пор он совершенно отчетливо помнит о тех событиях…

Кортуковы

Моего отца звали Тимофей Тимофеевич Кортуков, не знаю точно, какого он года рождения — 1902 или 1901. Мать — Александра Дмитриевна, 1905 года рождения. Местные, коренные, крестьяне.

В Ново-Яковлевке у нас было два дома Кортуковых — наш и рядом дом нашего дяди. В нашей семье было 6 детей: Нюра (Анна Кортукова, 1924 г.р., рано умерла), Василий (1926 г.р. — это я), Ленька (Алексей Кортуков, 1929 г.р.), Мишка (Михаил Кортуков, 1931 г.р.), Манька (Мария Кортукова, 1933 г.р.) и Валя (Валентина Кортукова, 1940 г.р., ныне живет в г. Балашиха).

Дом строил мой отец. В нем я и родился, около корыта [смеется]. Каких-либо семейных фотографий у меня нет, т.к. тогда жили очень бедно: даже спичек купить не на что было. Жизнь тяжелая была: в колхозе как в армии работали, денег не давали...

До войны в деревне было 40 домов, колхоз «Ворошилов». Относились сначала к станции Епифань [ныне Кимовск], потом к Спасскому сельсовету [а теперь — к Гремячевскому]. Через деревню шел большак Епифань—Венев. Помню, по нему в Москву гоняли поросят, овец, лошадей на забой.

После начала войны руководство дало распоряжение вырыть окопы на случай бомбежек. Один такой окоп селяне выкопали напротив колхозного двора, в центре деревни (ныне рядом с ним находится братская могила жителей деревни). В ноябре 1941 года отца в доме с нами не было, он служил в армии. Вместе с нами жил дед Дмитрий Филиппович (по материнской линии; он умер во время войны).

1) На въезде в д. Ново-Яковлевку с дороги Спасское-Гремячее, вид с севера на юг.
2) Центр деревни. Слева (к югу) — пустырь, где раньше находился колхозный двор; справа — северная часть деревни.
Фото: А. Е. Яковлев, 15 мая и 12 июня 2016 года.

Как к нам пришли немцы

Немцы пришли тихо, никаких выстрелов не было [прим.: последние советские части в этом районе — остатки 41-й кавалерийской дивизии — были выбиты и отошли на восток 24 ноября].

Ходили по деревне, вели себя как хозяева. Мы даже и радовались, Богу молились, что немец пришел, поскольку коммунисты до этого очень строгие были — обижали, издевались над нами: как рабы работали за кусок хлеба, денег не платили (спичек не на что купить было). Это сейчас жить стало можно, а тогда справедливости не было. Это сейчас можно Сталина, Ленина ругать, а раньше если скажешь: «Сталин — гуталинник» (он был сыном сапожника) — 10 лет давали. 10 лет люди сидели, милый мой! Не надо нам вождя такого... позорище! У нас лошадь была и косилка-молотилка, так раскулачивать стали — хотели в Сибирь сослать. Отец скрывался.... Берия творил дела… Никакую пенсию не давали, ничего не давали. Старики работали, пока не помрут. Это сейчас: на пенсию...

Танков и пушек не было, но машин у немцев в деревне было много (трехосные, накрытые брезентом). Легковые машины «Опель Капитан» у нас еще стояли (все их потом пожгли [во время боя]). Также у немцев были пулеметы.

На досуге они в карты играли и вшей били. Очень нахальные немцы были: бывало, сидит в доме и при всех прямо ножом вшей с себя смахивает. Личные вещи носили в ранцах. У наших вещмешок был, а у немцев — ранец, он не промокает. Противогазные баки с собой носили (потом они по всей деревне валялись).

Бывало, едет немец на машине по дороге на Михайлов, в каске сидит, пилотка у него, и весь замерзший. От мороза поверх тряпки еще какие-то нацепит: похож на черта! Прямо как в кино потом показывали. Боялись холода. Однажды один офицер отобрал у деда валенки… Своих сапог не оставил.

Кормили их хорошо, у них паек был свой, консервы, а еще он [немец] что хотел, то и брал: «Мед, кур, давай!..»

Немцы знали, что на востоке находятся советские войска [прим.: к 25 ноября 1941 года 239-я стрелковая дивизия оказалась в полном окружении в районе Сталиногорск-1—Донской]. Стали делать укрепления.

Что было слышно про наших

Тула была окружена. Ей на помощь пришли войска, в Узловую прибыл эшелон [прим.: с 15 ноября свежая 239-я стрелковая дивизия, прибывшая с Дальнего Востока, разгружалась на станции Узловая].

Потом наши попали в Ширинский лес, у них закончилось питание и все остальное [прим.: попав в окружение, 239-я стрелковая дивизия была вынуждена прорываться из сталиногорского котла через Иван-Озеро — Ширино — Спасское — Ново-Яковлевка — Гремячее и далее на восток к Пронску].

К нам ходили их разведчики. Спрашивали: «Немцы есть?» — «Есть». Вокруг также везде были немцы — в Александровке, Матово, Дудкино.

Ночной бой 27 ноября 1941 года

Внезапно ночью начался бой. Часть домов загорелась. Люди выбежали из горящих домов спасаться в большой подвал в колхозном амбаре, но тут же попали под пули. Стреляли с обоих сторон: и наши, и немцы. Другие же стали тушить свои дома, заливать водой. И тоже погибли — сгорели в огне или задохнулись в дыму.

В одном из домов (на западной стороне деревни) со своей семьей жил Михаил Михайловивич Алешин. Когда его дом загорелся, 80-летний Михаил Михайлович забрался на крышу — тушить пожар. Но дед был уже старым, не удержался и провалился в горящий дом. Его сын Ваня и дочь Зина побежали спасаться в укрытие, но не успели добежать до колхозного подвала — были расстреляны в ходе боя. В живых осталась только одна бабка Акулина, жена Михаила Михайловича.

Рядом с их домом стоял дом Курочкиных. Их дом тоже загорелся, и 18-летняя Катя с 15-летним братом Петей [прим.: «вместе с ним собирались в армию идти…» - с Василием Кортуковым они были одногодками] бросились бежать к колхозному амбару… и тоже не добежали. Мать Александра Николаевна была ранена в глаз и, пролежав всю ночь на снегу (собака от нее не отходила...), умерла. Две девочки, Александра и Пелагая, остались в живых, после войны жили в Сокольниках. Их отца Степана в ту роковую ночь дома не было — он был на фронте. Погиб под Сталинградом.

[Прим.: стрелок 441-го стрелкового полка 116-й стрелковой дивизии красноармеец Курочкин Степан Дмитриевич, 1897 г.р., призванный 20 июня 1942 года Кимовским РВК, погиб в бою 4 сентября 1942 года. Первично похоронен в д. Варфоломеево Городищенского района Сталинградской области, в 1968 году перезахоронен в братскую могилу поселка Котлубань Волгоградской области.]

Долбилины жили в самом крайнем доме на южной окраине деревни. Дед Федор был уже больным и не смог выбраться из горящего дома. Вместе с ним в дыму задохнулась его дочь Ольга. Осталась в живых жена Лукерья Герасимовна. В деревне под Кимовском у нее жили родные, к которым она бросилась бежать прямо по снегу босиком. После войны уехала к родственникам в Москву.

Не добежали до убежища Марфа Алексеевна Чесалова и ее сын Алексей — оба были убиты в перестрелке. Также пули настигли и погорельцев из другой семьи Чесаловых, Домну Кирилловну и ее двоих детей — Александру (21 год) и Алексея (16 лет). Они жили буквально напротив колхозного амбара. 63-летний Матвей Савельевич Королев, когда загорелся его дом, не стал спасаться бегством, а остался тушить пожар — полез на крышу, где и погиб.

Наши заняли южную часть деревни и шли дальше, не останавливаясь, на восток по карте. Проходя по Ново-Яковлевке, поджигали оставшиеся дома. В одном из домов жила девочка-инвалид, у которой были парализованы руки и ноги. Когда к ним в дом пришли поджигать, мать взмолилась: «Не поджигайте, у меня ребенок-инвалид». Поджигать не стали…

Наши сожгли в деревне около 30 немецких машин. А немцы разбежались. В соседней деревне Матово боя не было.

Красноармейцы шли по деревне пешком, также была кавалерия и обоз на телегах. Машин у них не было. Не заметил, чтобы среди солдат были пьяные. Вообще, тогда не до водки было, это сейчас пьяни развелось...

После боя

Когда уже бой закончился и все утихло, над деревней со стороны Дудкино низко пролетел самолет-разведчик. И не прошло и 10 минут — он, видимо, сообщил, что никого в деревне нет — как снова пришли немцы со всех сторон — с Дудкино, Матово.

После боя немцы буквально озверели. Ходили по домам, добивали раненых красноармейцев. У меня в доме убили одного солдата. Много раненых красноармейцев наши положили в дом к Королевым, соломы им там постелили. Немцы ходили с колом и им убивали раненых. Один солдат, раненный в руку, спрятался, переоделся в плащ и ушел на Солнцево [прим.: в 4 км к югу от Ново-Яковлевки, ныне не существует]. А остальных, человек 12, всех покололи. Думал, может, кто в живых останется, но нет, всех солдат поколол он [немец].

Также собрали спрятавшихся наших солдат, кто, может быть, не хотел воевать или раненый был — вывели на пруд (в северной части деревни) и человек 30-35 расстреляли. С Алтайского края, здоровые были ребята…

[Прим.: согласно «Актам кровавых злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Кимовского района» (ГАТО, ф. 2515, оп.18, д. 53), «в колхозе имени Ворошилова Спасского с.с. Кимовского района [д. Ново-Яковлевка] немцы закололи штыками после избиения 23 раненных бойцов и сожгли живыми 7 бойцов, не дав им выйти из огня горящих домов. Расстреляли возле деревни 31 человек пленных бойцов, погибло 23 человека мирного населения». Всего по Спасскому сельсовету было расстреляно 50 бойцов РККА, взятых в плен, в том числе 20 человек раненых, 1 лейтенант и 1 капитан (Архивный отдел администрации г. Кимовска и Кимовского района, ф.3, оп.1, ед. хр.3, л.74).]

В одном из уцелевших домов собрались все жители-погорельцы. А в это время немцы ходили по домам [прим.: производили зачистку]. Подошли, постучались (культурные,...!). Михаил Алексеевич Пославский (до войны был трактористом в колхозной бригаде) встал открывать, но видно, судьба такая — немец взял и убил его прямо в дверях. Жена бросилась к нему и стала причитать, но ничего уже сделать было нельзя…

Бывало, пойдешь за водой с котелком, а немец как даст со всей силы в пах. Сильно били… Грабили. У нас было 9 ульев, весь мед у нас взяли, овцу взяли. А барахла особо у нас никакого не было, и гусей тоже не было. Мать сначала возила гусей, жарили их... поубивали.

Также сгорел дом и тети Лены [Елена Михайловна Панферова], она была вынуждена перебраться в дом к соседям. Как-то, когда наши уже погнали немцев обратно [прим.: советское контрнаступление в декабре 1941 года], один из немцев зашел к ним в дом и со злости застрелил сразу трех человек: ее саму (она в это время кормила ребенка), Ивана Васильевича Добринского (зять Матвея Королева, приехал накануне из Москвы к родным, скрывался от армии) и 20-летнего Ивана Матвеевича Королева (был тяжело ранен в пах, через неделю скончался). Его брат, 18-летний Александр Матвеевич Королев, до этих событий служил в армии, бежал с фронта и вернулся к себе домой в Ново-Яковлевку, где и попал под немецкую оккупацию. В один из дней немцы его забрали с собой, и он пропал. После недолгих поисков мы нашли его застреленным в окопе (в том самом, который был вырыт на случай бомбежек). Только голова одна торчала...

Через дом, рядом, жил Василий Иванович Сидоркин. Немцы сначала заставили стоять 70-летнего старика на морозе, издевались над ним, а потом расстреляли прямо у окон его дома.

По всей деревне валялись гранаты. А мы, пацаны… смелые были! Бывало, возьмешь гранату и как бросишь ее в глубокий колодец — аж земля дрожит! Ну, Бог дал, не убило, хотя и смелые были.

Знаю, что в деревнях южнее действовал немецкий карательный отряд. В Гранках была еврейка, врач хорошая. Но доложили о ней, и ее повесили [прим.: врач Ефремова Валентина Александровна не была еврейкой, что также подтвердил и ее родственник К. П. Богомазов; но по не зависящим от этого причинам слух об этом — самый распространенный в селе Гранки и округе]. В Дудкино тоже повесили 5 наших солдат на спиленных телефонных столбах. Но сюда эти каратели не дошли. [Прим.: предположительно, речь идет о полевой жандармерии 29-й и 25-й мотопехотных дивизий, которые проходили через этом район в конце ноября - начале декабря 1941 года.]

В Избищи были финны. Сильно нам мстили, потому что в финскую войну наши на них напали. Они рыжими были, а немцы красивые, как мы — белые... [Прим.: слухи о финнах сильно распространены в округе, хотя и не подтверждаются никакими другими источниками.]

Помню, один пожилой немец был хорошим. Показывал нам фото — дети его. Сынок его, говорил, посылки ему присылает. Мы голодные были, а он нам дал сухари в меду... Немцы показывали нам фотографии с коровами, помню: такая здоровая черно-белая корова! Детей своих показывали [на фотографиях].

Как-то сидим мы с дедом [Дмитрием Филипповичем] дома после боя. Приходит немец: «Дядя Мить, — на деда, — давай в машину!» А у них легковая машина, видать, заглохла. Мы ее катали-катали туда-сюда — никак не заводится. Дед худой был, хромой, я только один здоровый был, и немец еще помогает. В конце концов завели машину. Сказал «спасибо» и поехал. Видимо, офицер был...

Немцы сильные были… такого врага победили!

Погибшие

Когда бой закончился, немцы заставили нас похоронить 24 своих солдат в деревне, вдоль дороги. Немец нами командовал. Хоронили их прямо в форме, поставили черные кресты и 9 касок.

А когда наши освобождали деревню (а наступление началось со стороны Гремячего), один красноармеец расстрелял эти каски из винтовки: как дал из винтовки — все каски разлетелись!. Немцев откопали, раздели, сняли с них все медальоны (у каждого немца они висели на груди) и перенесли в Лисью яму — в овраг южнее деревни, где обычно хоронили скотину, лошадей.

[Прим.: согласно архивным данным, общие потери немецкой 29-й мотопехотной дивизии за 27 ноября 1941 года составили 73 убитых, 89 раненых и 19 пропавших без вести (источник: NARA, T. 315, R. 844: 29 Infanterie-Division (mot.), F. 1444). Сюда входят все потери в ночном бою д. Ново-Яковлевке, а также в ходе проведения дальнейшей зачистки.]

Там же, в Лисьей яме, похоронили и наших солдат. В 1954-55 году всех красноармейцев по-человечески перезахоронили в гробах, торжественно, с оркестром. Документы, которые при них нашли, сдали руководству. Таким образом, наших было человек 200, а немцев было 25 всего. [Прим.: в братской могиле № 19 в д. Ново-Яковлевка захоронен 201 солдат, из них 89 неизвестных.]

В 1957 году на братской могиле был установлен памятник «Воин с винтовкой».
Надпись на памятной доске: «Здесь похоронен 201 боец 168 кав. полка [41-й кавалерийской дивизии], 1103 стрелкового полка [328-й стрелковой дивизии] и 239-й [стрелковой] дивизии, погибшие в боях с немецко-фашистскими захватчиками с 23 ноября по 13 декабря 1941 года.»
Фото: А. Е. Яковлев, 8 мая 2016 года.

Как-то заезжал ко мне домой на велосипеде один мужик. Разговорились: «Я в вашей деревне воевал, — говорит. — А знаешь, как мы им [немцам] … дали?» А я ему: «Сиди ты, это вам … дали! Немцев всего погибло 25, а вас — человек 200...» Сел он на свой велосипед, подправил задний фонарик на нем и поехал. «Ну, заезжай еще, если что!» Этот сибиряк, родом из Алтайского края, у нас воевал, жив остался, а потом здесь в Северо-Задонске женился и живет.

Погибших односельчан мы похоронили в братскую могилу, напротив колхозного двора. Позднее жителем деревни Иваном Алешиным (у него погибло тогда здесь трое родных) были установлены памятник и ограда.

В 2016 году братскую могилу жителей д.Ново-Яковлевки привели в порядок учащиеся школы № 12 г. Новомосковска со своими наставниками Л. Н. Марковой. и В. Г. Обозным, а также поисковики отряда «Д.О.Н.».
Фото: М. И. Владимиров, 8 июня 2016 года.

На фронте и дальнейшая жизнь

В 1943 году меня забрали в армию (добровольно я не пошел). А мама осталась в деревне одна с детьми. Как-то справлялись: дети подросли, стали работать, а шмотки подшивали, латали — ничего не выбрасывали.

Сначала меня направили в Кимовск на лошади, откуда на поезде (раньше я на поезде-то никогда не ездил) приехал в Москву. 7 ноября в Кимовске погода стояла такая хорошая!.. А в Москву на Павелецкий вокзал приехали — там снег идет.

Затем нас отправили на обучение в Коломну. Там отобрали 300 человек, погрузили в вагоны-телятники и отправили г. Канаш Чувашской АССР, в глубокий тыл, учить нас. Там мы где-то с месяц поучились, и перебросили в Пензу. Месяца два там поучились. Кормили нас о-о-й…. [плохо]. Очень голодно было: молодой человек, здоровый, приехал с деревни — бывало, три буханки хлеба мог съесть сразу, потом первое, второе — вот какой организм был! А тут… возьмешь хлеб, а он в руке течет! И каши черпачок — все, хорош.

Потом нас перебросили на фронт, под Брянск попали. Взяли Брянск, затем воевали под Гомелем. Гомель брали. Там я был ранен артиллерийским снарядом в голову, руку и ногу. Через месяц — опять на фронт (хотя в госпитале меня уверяли, что больше на фронт я не попаду), освобождали Литву, Латвию, Польшу (Краков, Варшава), дошел до Кенигсберга [прим.: ныне Калининград]. 17 января 1945 года за Польшу меня наградили медалью [прим.: медаль «За освобождение Варшавы»].

На фронте дружил с товарищем Владимиром Ковалевым, с Кубани, 1926 года рождения. Болел астмой. Адрес не знаю его. Хороший был парень...

5 лет отслужил в армии. После войны работал пастухом, разнорабочим в колхозе. Сейчас на пенсии. Очевидцев [того боя] больше никого не осталось — либо померли, либо поразъехались.

У меня трое детей: старший сын жил в г. Ярославль (трагически погиб) и две дочери. Три внучки, есть правнук. Приезжают ко мне в гости. Зять обо мне заботится, баню собирается построить! [смеется]

Ветеран Великой Отечественной войны Василий Тимофеевич Кортуков, д.Ново-Яковлевка.
Фото: М. И. Владимиров, 8 и 12 июня 2016 года.

Я рассказал все как есть.

Василий Тимофеевич Кортуков

В 1985 году, в честь 40-летия Великой Победы над фашизмом, правительство СССР наградило его юбилейным орденом Отечественной войны II степени, который был специально возрожден в качестве памятной награды для ветеранов.

6 мая 2011 года ветеран Великой Отечественной войны Василий Кортуков одержал еще одну свою победу — прокуратура г. Новомосковска провела проверку по обращению 85-летнего Василия Тимофеевича Кортукова об отказе в постановке на учет в качестве нуждающегося в улучшении жилищных условий и поддержала его требования. Суд полностью удовлетворил требования прокурора.

16 августа 2016 года Василию Тимофеевичу Кортукову исполняется 90 лет!

Памятник и ограда на братской могиле жителей д. Ново-Яковлевки установлены Иваном Алешиным, у которого здесь погибло трое родных. Надпись на памятнике: «Вечная память погибшим 27 ноября — 13 декабря 1941 года от немецко-фашистских войск. Ваша смерть…[не читаемо]».
Фото: М. И. Владимиров, 8 июня 2016 года.

Ново-Яковлевка, 12 июня 2016 года.

Интервью: М. И. Владимиров, А. Е. Яковлев; лит. обработка: А. Е. Яковлев, «Сталиногорск 1941»