|
Николай Александрович Князев (21 января 1924 — 10 октября 2016) — советский солдат, в годы Великой Отечественной войны служил телеграфистом в 82-м зенитно-артиллерийском полку, участвовал в освобождении Югославии и Венгрии. Демобилизован в ноябре 1946 года, сержант Советской армии.
В годы войны, до призыва Сталиногорским ГВК, работал репортером в газете «Сталиногорская правда». После войны стал судьей, председателем судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Коми АССР, первым заместителем прокурора Коми АССР, заместителем министра юстиции Коми АССР.
Младший брат Афанасия Александровича Князева, начальника политотдела 326-й стрелковой дивизии.
Ранние годы
Родился 21 января 1924 года в селе Богданово ныне Белёвского района Тульской области[1][2]. В 1930-х годах его семья перебралась в Сталиногорск (ныне Новомосковск) Тульской области, где в это время шла одна из крупнейших строек в СССР — химического комбината, сопутствующих производств и объектов инфраструктуры[3].
Вырос в Сталиногорске, где в 1941 году окончил среднюю школу. Выпускной вечер состоялся 18 июня, за 4 дня до начала войны[1]. Любил литературу, его сочинения учительница часто зачитывала перед классом. Выпускал школьную стенгазету. Поскольку с математикой и химией отношения не сложились, решил поступать в Московский юридический институт (ныне Московский государственный юридический университет), куда уже был направлен запрос. Однако война внесла свои коррективы в эти планы[3].
С началом Великой Отечественной войны пробовал уйти добровольцем в Красную армию, однако его не взяли ни по возрасту, ни по зрению. Тогда он вызвался на строительство оборонительных укреплений в Смоленской области. По его воспоминаниям, «мы рыли противотанковый ров под Ельней, когда прорвались немецкие танки. Началось наше отступление... Дороги Смоленщины были забиты беженцами… И вот на эти колонны налетали самолёты, которые на малой высоте пролетали над нами, стреляли из пулемётов и пушек по безоружным людям. До сих пор помню этот душераздирающий вой моторов над головой! И мёртвых людей на земле… Вот тогда я узнал, что такое ненависть. За тот месяц, что мы добирались до дома, я столько смертей и человеческого горя повидал, что хватило на всю жизнь»[3].
До захвата Сталиногорска в ноябре 1941 года немецкими войсками эвакуировался в Саранск (Мордовская АССР). Работал слесарем-сборщиком на оборонительном предприятии, выпускавшем снаряды[1].
После освобождения Сталиногорска вернулся в город, где стал литературным работником газеты «Сталиногорская правда»[1]. Проживал в квартале № 55, д. 5 (южный Сталиногорск-1)[5].
Радиотелеграфист Князев
В июне 1943 года комсомолец В. А. Князев призван в Красную армию Сталиногорским ГВК[2]. По свидетельству заведующей промотделом газеты «Сталиногорская правда» Е. И. Гамрецкой (Рыбак)[4]:
Вспоминаю, как журналист Князев уходил на фронт. Ему повестку принесли, а он говорит мне: я вот план работы наметил, чтобы ты этот план выполнила. Я палец в это время нечаянно об стекло порезала, взяла и на этом плане кровью расписалась, что выполню.
Вскоре призывник В. А. Князев прибыл из Сталиногорским ГВК в СПП Раменского ГВК, откуда 20 июня распределен в 31-ю запасную стрелковую бригаду для обучения (поселок Суслонгер ныне Звениговского района Республики Марий Эл)[6].
Служил радиотелеграфистом[5] в 82-м зенитно-артиллерийском полку, входившем в состав 3-го Украинского фронта. Полк прикрывал от налетов немецкой авиации различные объекты, в том числе военные аэродромы, штабы[1]. Одним из таких объектов был аэродром, на котором дозаправлялись американские летчики. По воспоминаниям Н. А. Князева, «американские самолёты действовали «челночным» способом: вылетали с Сицилии, сбрасывали бомбы на немецкой территории и садились на наши аэродромы. Здесь заправлялись, брали новый боезапас и летели обратно, опять сбрасывая бомбы на головы фашистов. Немцы, понятно, старались уничтожить аэродромы, куда садились американцы, делали налёты. Под Полтавой им удалось разбомбить один аэродром, а наш полк сумел отбить все атаки. За что мы даже получили благодарность от американского командования»[3].
В дальнейшем его полк участвовал в освобождении Югославии (охранял небо над резиденцией маршала Тито), победу встретил в Венгрии. По окончании боевых действий полк был реорганизован в отдельный дивизион и передислоцирован с территории Венгрии в Румынию[1].
Н. А. Князев награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (30 декабря 1945), а в 1985 году в честь сорокалетия Победы удостоен ордена Отечественной войны II степени[1].
Уволен из армии в декабре 1946 года[1]. По воспоминаниям Н. А. Князева, «в 1945-м демобилизовали только солдат старших возрастов, а мы, молодёжь, должны были служить Родине. И служили, некоторые аж до 1948 года! Мне повезло: я попросил отпустить меня на учёбу, и наш комбат оказал содействие»[3].
«Юристом стал потому, что с математикой не дружил и химию не любил»
В августе 1947 года Н. А. Князев поступил в Московский юридический институт[1], как и планировал до войны: «Я сдал экзамены легко, но вот учиться оказалось сложно: сказались те шесть лет, что прошли после школы — память подводила. Пришлось заниматься зубрёжкой, тренировать память, очень много заниматься. Через год стало легче, учёба наладилась»[3]. По окончанию института в 1951 году получил диплом юриста[2] и по распределению был направлен в Коми АССР. В 27 лет его приняли членом Верховного суда, в коллегию по уголовным делам[3]. С августа 1951 года по май 1954 года — член Верховного Суда Коми АССР[1].
Принимал активное участие в общественной жизни республики: был членом идеологической комиссии Обкома КПСС, Президиума правления республиканского совета по руководству народными университетами, являлся председателем научно-методического совета по пропаганде вопросов государства и права республиканской организации общества «Знание»[7].
С мая 1954 года по июнь 1957 года — заместитель министра юстиции Коми АССР[1]. Вынужден был оставить должность, поскольку допустил ошибку, осудив невинного человека к высшей мере наказания. По его словам, «человек писал жалобы, требовал провести проверку. Её провели, и выяснилось, что суд не исследовал все доказательства. Хотя я был убеждён, что всё сделал правильно. Я рад, что ошибка, мною допущенная, была исправлена…»[3]
Николай Александрович Князев, январь 2014. Фото Андрея Шопши.
После этого ушел работать на производство: трудился на лесоперерабатывающем комбинате, в горсобесе, а затем по предложению ректора В. Н. Ахмеева — главным юристом Коми государственного педагогического института. Закончил трудовую деятельность в 72 года[3].
Проживал в г. Сыктывкаре[2]. При его непосредственном участии подготовлена книга «200 лет на страже закона» (В. И. Горобцов, С. О. Гонюхов, 2002), в которую вошли и его воспоминания о становлении органов юстиции в республике[7].
Увлекался классической музыкой, собрал большую коллекцию пластинок: «Слушаю Чайковского, Бетховена, Баха… Это осталось с детства: у нас в городе [в Сталиногорске] на всех столбах висели репродукторы, из которых лилась музыка. А тогда очень часто передавали именно классику — Вагнера, Моцарта, Брамса, Берлиоза. Я когда шёл из школы, заходил в парк, садился на скамейку и слушал, слушал. И это осталось со мной навсегда!..»[3]
Умер 10 октября 2016 года в Сыктывкаре (Республика Коми)[1][2].
Судьи — не боги, они руководствуются теми документами, которые собрало следствие. И установить истину бывает непросто. Но сейчас судебная система претерпела множество изменений, существует много инстанций, которые помогают избегать судебных ошибок. Я знаю, что наш Верховный суд находится на хорошем счету в стране. Здесь работают очень профессиональные специалисты.
[...]
Провинности, конечно, были, работа судьи — сложная работа. В наше время, особенно вскоре после войны, специалистов с профессиональным образованием не хватало. Но честь профессии, её достоинство судьи старались блюсти свято.
— Николай Александрович Князев, январь 2014[3]
См. также:
[4] Видео-композиция «Подлинный документ эпохи», посвященная проекту ТОУНБ «Войны газетная строка – строка Победы» / Земля, где живу: сборник сценариев по краеведению. Вып. 6 / Муниципальное учреждение культуры «Новомосковская библиотечная система», центральная городская библиотека ; сост. А. В. Польшина ; ред. Н. В. Павлова. — Тула : Гриф и К, 2011. — 130 с.
[6] Именной список на младший и начальствующий состав, направленный Сталиногорским Горвоенкоматом для прохождения службы на военно-пересыльный пункт Мособлвоенкомата города Раменское от 12 июня 1943 года (ЦАМО, СПП Раменского ГВК, оп. 568877, д. 67, л.113)
Именной список на младший начальствующий и рядовой состав, направленный пересыльным пунктом М.О.В.К. в распоряжение командира 31-й запасной стрелковой бригады г. Суслонгер. Наряд № МОВК 1/1485. (ЦАМО, ф.СПП Раменского ГВК, оп.568872, д.4, л.56; д.22, л.204).
Сталиногорск-2
17 октября 42 г
Уважаемый товарищ Князев!
Прежде всего, благодарю Вас от всего сердца за Ваш скорый ответ на мое письмо. Правда, я ожидал получить от Вас оценку, посланного мною отрывка, и не получил этой оценки, вероятно, потому, что Вы имеете намерение дать ее при очном свидании. К сожалению, наша встреча неосуществима по причине, независящей ни от меня, ни от Вас.
Поскольку, однако, мне крайне необходима Ваша оценка для моей дальнейшей работы, а также – посколькe Вы решили уделить мне, вернее моей работе, часть Вашего времени и внимания – то я решаюсь сегодня обратиться к Вам с этим длинным письмом, которое должно заменить собою неосуществимую беседу.
Вещь, над которой я сейчас тружусь, является не совсем поэмой, в ином смысле слова. Это не то рассказ в стихах, не то расширенная баллада. Для меня же лично совершенно безразлично, что представляет собою моя работа по форме, мне важна?
Дело в том, что два года войны открыли мне глаза на вещи, которые раньше существовали для меня только в названиях. Несчастье, ввалившееся в нашу страну, научило меня любить нашу землю и наш народ, и ненавидеть чужой. А богатырский ответ русского народа поганым пришельцам показал мне все величие русского моего народа, народа, не служить которому равнозначно – не жить.
На 32 году своей жизни узнал смысл моего существования и те чувства, которые нахлынули на меня в связи с этим, буквально заставили меня взять в руки перо и писать мой «символ веры». Я оказался не в силах удержать мои бурные чувства втайне. Мне (это) необходимо, чтобы мои родные, советские люди разделили мои мысли, мои надежды и мою беду, великое настоящее и еще более великое будущее нашей отчизны.
Имея наклонность к стихосложению, я решил высказаться в стихотворной форме. Так мне и легче, и полнее, и точнее высказать мои мысли.
Перед тем, как излагать содержание моей «поэмы», я считаю должным сделать несколько замечаний. А именно:
а) «поэма» написана только наполовину и то в черновом неотделанном, шершавом виде. Виной тому – отсутствие времени (20-30 мин. в день на литературную работу!) и ужасные бытовые условия.
б) некоторые куски уже отделаны, в будущем в них будут внесены лишь незначительные поправки и подчистки. Такие куски уже хочется видеть в печати: сюда относятся известный Вам «Поль-Жан» и сегодня сообщаемые «по страницам истории», «сегодня на фронте», «150».
Если найдете возможность, поместите в «Сталиногорской правде».
А теперь излагаю содержание «поэмы».
Место действия – фронт и время действия – июль этого года. В окоп приходит политрук, закипает беседа. Бойцам политрук рассказывал событий последнюю сводку:
о силе и смелости русских атак,
о крепосте русского тыла,
о том, как у рыжих немецких собак
звериная прыть поостыла.
Потом он (политрук) заметил, скрывая любовь,
скупой на излишнее слово:
«в газете полка напечатали вновь
стихи Николая Орлова.
Стихи: как обычно, имеют успех.
Прочесть их попросим поэта».
В руках Николая, на радость нас всех,
смущенно раскрылась газета.
И просто, и ясно наш скромный поэт
(им каждый гордился в пульроте)
Орлов Николай, девятнадцати лет,
прочел нам:
Сегодня на фронте
Сегодня на фронте в гуденьи орудий,
в проплярном шуме, в раскатах пальбы
советские воины - отважные люди
решают дороги всемирной судьбы.
Ни прерванный труд, ни обман, ни погромы
Врагу не простит наша русская честь.
Встает на защиту отчизны огромной
великая сила – народная месть.
За смерти, за боли, за каждую ранку,
за мрак, что несет одичалый солдат,
сегодня на фронте в рокочущем танке
преследует подлых пришельцев мой брат
за страшные груды на пепле пожарищ,
за слезы сирот и за скорбь матерей
сегодня на фронте мой друг и товарищ
в боях атакует двуногих зверей.
Сестренка моя в санитарной повозке
проедет по селам, где немец бежал,
увидит, как варвар без сердца, без мозга
о статуи Врубеля правил кинжал,
увидит, как Репина комкали в ранцы,
не стерпит и спустит суровый курок
и в пуле стальной полуграмотной Францам
пошлет по искусству России урок.
Сегодня на фронте все светлые силы,
что в русском народе взрастили века,
во имя спасения Родины милой
бурлят, как в весеннем разливе река.
Сегодня народ наш и тверд, и уверен,
что Сталин ведет его рейдом побед,
что завтра враги, как трусливые звери
сбегут и остынет поспешный их след.
Тогда мой товарищ, мой брат и сестренка
с улыбкой вернутся в слаженный дом
и снова по-майски задорно и звонко
мы наши сердца осчастливим трудом .»
Друзья Орлова хвалят его стихотворения, упрекая его в излишней скромности: зачем промолчал о себе ты. Стихи Николая вызывают у бойца Зыкова мысль о трудностях войны. Врагов много.
«… бездушная темная гнусь
ползет с исступленным азартом,
как лезли когда-то на матушку Русь
чумные войска Бонапарта»
«Избавится Русь от нежданной беды
не скоро, знать», - вымолвил Зыков:
«Не легкое дело рассеять ряды
двенадцати вражьих языков!»
«Не легкое дело.» сказал политрук:
«но Ваше сомнение ложно:
победа придет, но не сразу
И вдруг
врага одолеть невозможно.
Победа куётся в жестоких боях
с фашистской ратью постылой,
отвагою война на грозных полях,
трудом закаленного тыла»…
И дальше политрук делает маленький обзор русской истории, доказывая на примерах непобедимость русского оружия.
Родное былое мы помним не скверно:
заботливо учит история нас,
как наша Отчизна сурово, примерно
с врагом расправилась в решающий час.
Лишь только невзгода на Русь наползала,
металлом тяжелых доспехов бренча,
славянская мудрость союз заключала
с кипучим бесстрашьем копья и меча.
История мира – великая книга,
и Русь каждой строчкой в той книге горда.
Европу Россия спасала от иго,
которым грозила Златая Орда.
Как ливень весенний, бодрящий и спорый
смывает докучную, липкую грязь,
так Русскую землю от рыцарской своры
навеки очистил прославленный князь.
Да, слава всегда неизменной победы
славянскому воину родная сестра!
Поспешно бежали разбитые шведы
от юного войска лихого Петра.
Врага не спасали ни реки, ни горы,
когда, быстролётнее ветра и птиц,
любимый народом фельдмаршал Суворов,
врага отгонял от российских границ.
Едва ль оскорбленная память францеров
забудет о стыдных, памятных боях,
о том, как расчетливый, мудрый Кутузов
морозил их в наших московских снегах.
Пархоменко, Щорса, Чапаева, Фрунзе-
народ не забудет любимых имен,
и ратной смекалки с отвагой в союзе
под пламенем ярких советских знамен.
Наш Сталин! Не зная терзаньям границы,
из тесных, сырых и голодных окон
он красное войско водил на Цари…,
людскою лавиною брал Перекоп.
Сегодня опять исступленно бандиты
несут нашей Родине смерти и гнет,
но завтра их полчища будут разбиты
народом, которого Сталин ведет.
Так день ото дня, за страницей страницу
история пишет незримой рукой
и Родина наша по праву гордится
и каждой страницей, и каждой строкой»
Мы победим кроме этого еще и потому,
— продолжает политрук :
что Рабочий Европы – наш классовый брат:
сегодня запуган, обманут,
но завтра прозреет невольный солдат
и силы фашистские канут.
Солдат — подневолен. Он это поймет
В бесправье немецкого плена.
В окопы к нему наша правда придет
И к нам приведет непременно.»
10 лист отсутствует.
Добейся победы и побыстрей
Домой возвращайся скорей!»
И бодростью дарит семейным приветом
родительской лаской голубит.
И хочется крикнуть на весь белый свет:
«Родные! По-вашему будет!»
Но вдруг в общую радость врывается обращение главного лица «поэмы» Ивана Стругина:
«Друзья, мы …(делим опасность)… в бою,
связали нас прочные нити.
Прослушайте это письмо и мою жестокую скорбь помните»
И он читает:
«Здравствуй, внук! Моей дряхлой, дрожащей рукой
Я пишу тебе грустные строчки.
Не ищи в них приветов, Иван дорогой,
от жены, от мамаши, от дочки.
В неразборчивых этих корявых строках
сообщаю печальные вести.
Пусть не дрогнет винтовка у внука в руках
в не суровой и праведной мести.
Через нашу деревню дорога боев
пролегла и по этой дороге
из далеких,чужих, окаянных краев
пришагали солдатские ноги.
Под деревнею нашей минирован луг.
Заметались зеленые гады
и, увидя, надменных пришельцев испуг,
точно празднику мы были рады.
Растерялись враги перед полем преград
с тупоумием глупой скатились:
испугали клокатых и рыжих солдат
боевые советские мины.
В эти дни мы узнали немецкую рать:
она может посасывать трубки,
из крестьянских котлов щи без отступа жрать,
тискать в ранцы исподнии юбки,
из запертых чуланов добро воровать,
по-медвежьи разламывать улей,
плодородных вишни рубить на дрова,
на любовь приневоливать пулей.
Но распутное войско боится смертей.
Эти злые бездушные френги
в беззащитной деревне собрали детей,
стариков и беременных женщин.
По проклятым законам их мерзкой войны,
чтоб вползти в наши русские дали,
гады женщин, детей, стариков и больных
на суровые мины погнали.
На цветущих просторах родных десятки,
перед окнами Отчего дома
оборвались лета ста пятидесяти
твоих близких, друзей и знакомых.
Милый внук! В благородном и честном бою,
прижимая родную винтовку,
вспомни дочь твою, мать и супругу твою,
твоего синеглазого Вовку!
Вспомни тех, с кем был налет/полет твой жизненный путь,
кем была твоя юность согрета-,
вспомни всех, Иван, никого не забудь
и за всех их попробуй ответить.
Больше злобы к врагам, не щади их, Иван,
одержи над врагами победу
и, рассеяв бесследно их горький туман,
возвратись к одинокому деду!»
Простите, товарищ Князев, что я так растянул нашу заочную беседу. Постараюсь быть кратким и дальнейшее изложение «поэмы» поведу конспективно.
Далее Иван рассказывает свою родословную: отец – партизан, убит бандитами в гражданскую войну; мать – крестьянка раньше, в последние годы стала передовою грамотною женщиной, знатною дояркою; дочь – двенадцати лет – готовили в музыкальную школу, сын Вовка, пока еще не рожденный и во чреве матери погибший на минах – ну, этот будет агроном. И все это поломано, нарушено окаянным врагом. Иван клянется мстить за свою семью, за свою деревню, за весь русский народ.
Ивана вызывают в штаб и дают задание: восстановить порванную связь с соседним полком.
Иван идет и, жертвуя своей жизнью, налаживает связь, которая решает успех операции.
И моё резюме:
«Я верю, что скоро над волчьей стаей
свершится истории суд,
и снова Россия – отчизна святая
продолжит свой труд»
И
«Ушедшие из жизни с винтовкой в руках,
наш русский народ не забудет,
и слава о них в бесконечных веках
священной легендой пребудет.»
Такова моя «поэма». Поэтому детальному и, кажется мне, очень нудному изложению судите о ней строго, без жалости. Мне крайне необходим отзыв со стороны, я не доверяю моим оценкам. Со стороны виднее. А теперь обо мне.
Год тому назад я был курсантом Московского военно-инженерного училища. Побывав на фронте и возвратившись назад в училище, я не смог удержать своей прыти и ушел из училища с намерением примкнуть к части, направляющейся на фронт. Но, ах, эти благие намерения, недаром говорят, что ими ад вымощен. Они привели меня не на почетное ратное поле, а на скамью Военного трибунала. И вот сейчас я отбываю долгое наказание в Сталиногорской исправительной трудовой колонии, отбываю также честно, как честно жил до моей ошибки. Единственное, чем я нарушаю порядок ИТК, это в прошлым, сегодняшним и, надеюсь будущими письмами в Вам, которые я посылаю без ведома начальства и, может быть, вопреки ему.
Поэтому то я и обрел сообщил Вам не мой, а доверенного лица, попросив Вас не писать моего имени на конверте, чтобы не причинить….
[Последний лист этого письма отсутствует.]
Дорогой Н.Князев
Я начинаю терять надежду получить от Вас отзыв по моему большому письму к Вам. Неужели моя работа так плоха, что не заслуживает даже отрицательного отзыва? Умоляю Вас написать мне: следует ли «поэму» доводить до конца или сейчас же, не тратя время попусту отправить в печку?
На всякий случай посылаю еще один «продукт» моего труда, подписанный не моим именем.
Если не совсем плохо – поместите. О непригодности для печати срочно сообщите.
Очень нуждаюсь в писчей бумаге, если возможно это, передайте через подательницу письма.
С приветом:
Попов Мих.
Мой адрес: Сталиногорск-2, Баррикадная… | 
