Заметки о нашем командире 2-го батальона 315-го пехотного полка майоре Майерхофере в период 1941-1943
Сперва несколько общих примечаний:
Майор Майерхофер [нем. Maierhofer] по своим убеждениям и принципам был идеалистом. Он был предан действовавшему режиму, но я хотел бы подчеркнуть, что только в хорошем смысле слова. Он никогда бы не дал согласия на несправедливость или преступление. Из-за своих идеалистических убеждений и соответствующих им принципов он был очень неудобен для однопартийцев и нелюбим ими. У нас было множество офицеров и унтер-офицеров, занимавших высокие партийные должности и уверенных, что их основной долг перед вермахтом заключался в том, чтобы спокойно отсиживаться на своих местах.
[Прим.: Это описание майора Майерхофера составлено его бывшим подчиненным Йозефом Эденхофером, обер-фельдфебелем 5-й роты 2-го батальона 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии вермахта, кавалером военного ордена Немецкого креста в золоте (16 июня 1944). Очевидно, оно не претендует на объективность, но вполне показательно — с каким серьезным, идейным и опытным противником столкнулись под Сталиногорском в ноябре 1941 года командиры и комиссары подразделений 239-й стрелковой дивизии полковника Г. О. Мартиросяна.
Франц Майерхофер (21 декабря 1897 — 22 августа 1943) — уроженец Регенсбурга в восточной Баварии, 10-й ребенок в семье машиниста паровоза. После окончания восьмилетней народной школы и университета добровольцем участвовал в Первой мировой войне в 10-м баварском резервном пехотном полку. Дослужился до лейтенанта (август 1916), награжден Железным крестом I и II степеней, орденом «За военные заслуги» III степени с мечами (Бавария). В апреле 1917 года ранен и попал во французский плен. В 1920 году вернулся инвалидом домой, работал учителем начальной школы. В 1932 году ушел из школы из-за своей политической деятельности — он был нацистом.
Еще в 1927 году он вступил в НСДАП (партбилет № 59524), где его карьера резко пошла вверх. В 1932 году он стал гауляйтером вновь образованного округа Нижняя Бавария и Верхний Пфальц. В 1933 году вступил в СС, в 1936 году стал оберштурмбаннфюрером СС (cоответствовало званию подполковника в вермахте). В 1937 году занял должность советника в министерстве образования и культуры правительства Баварии. В том же году с гражданской службы вернулся в армию. В вермахте лейтенант запаса Майерхофер служил в 50-м пехотном полку 3-й пехотной дивизии.
С началом вторжения Германии в Советский Союз капитан Майерхофер воевал в составе баварской 167-й пехотной дивизии в составе группы армий «Центр». 14 ноября 1941 года стал командиром 2-го батальона 315-го пехотного полка, который вскоре примет непосредственное участие в штурме Сталиногорска-1 (23-25 ноября). В частности, 25 ноября, он лично командовал атакой своего батальона советских позиций в деревне Урванка, ныне в черте Новомосковска, которая обошлась ему в около 100 убитых и раненых, включая пять командиров рот.
Кавалер военного ордена Немецкого креста в золоте (1 июля 1942). В феврале 1943 года повышен до майора и принял на себя командование 315-м пехотным полком 167-й пехотной дивизии. 22 августа 1943 года убит в бою под Харьковым во время Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции Красной армии.
Баварская 167-я пехотная дивизия понесла огромные потери и далее фигурировала в сводках ОКХ как «дивизионная боевая группа». В августе — октябре 1943 года участвовала в боях за Букринский плацдарм на Днепре. В феврале 1944 года разгромлена в составе группы армий «Юг». Остатки дивизии в качестве дивизионной группы 167-й пехотной дивизии включены в 376-ю пехотную дивизию. Восстановлена в октябре 1944 года в качестве 167-й пехотной дивизии народного ополчения (167. Volksgrenadier-Division). Повторно разгромлена Красной армией в конце марта 1945 года при отходе через Рейн.
Майор Франц Майерхофер посмертно указан как автор-составитель боевой истории немецкого 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии: Franz Mayrhofer, Hrsg. Kameradschaft ehem. Gren.Rgt. 315: Geschichte des Grenadier-Regiment 315 der bayrischen 167. Inf.Div. — Almhütten-Division — 1939—1944, München 1975, 2. Auflage 1977.
— «Сталиногорск 1941»]
Наш командир Майерхофер был полной противоположностью. Он был убежден, что люди из партийной верхушки (например глава штаба, гауляйтер [прим.: высшая партийная должность на региональном уровне] и т.д.) должны воевать на фронте в первых рядах. Он больше всего ненавидел дезертирство, трусость и коррупцию. Тогда среди нас были некоторые, кто имел полное право быть недовольным его принципами.
Он был тверд в своих решениях и требовал очень многого от своих людей. Но я хотел бы подчеркнуть, он требовал только то, на что готов был бы пойти сам. Он не был тем командиром, который отдавал приказы, сидя в тылу за столом, обитым зеленым сукном, он всегда был там, где опасно. Он всегда был на передовой. Случалось, что выйти из сложной ситуации удавалось только благодаря его личному присутствию. В случае угрозы он даже брал винтовку, шел на позицию вмеcте со стрелками и занимал оборону. Его главное убеждение – в тех обстоятельствах пехота несла на себе основную ответственность за исход битвы. Он был убежден, что бой с винтовкой, когда каждый выстрел имеет цель и может нанести противнику наибольший урон, значительно способствует успеху кампании. Он всегда говорил: «Вмажем», благодаря этому он получил прекрасное прозвище «Вмажермайер».
Он ненавидел самонадеянность и надменность. Для него было типично подойти к молодым офицерам, которые только выпустились из военной школы и всегда были очень самонадеянны и много о себе воображали, и сказать: «Мои господа, вы теперь офицеры, но вам нужно еще многому научиться у моего старого рубаки», и при этом он показывал на нас — старого командира взвода, фельдфебеля и обер-фельдфебеля. Также имею право заметить, что наш командир не единожды за боевые действия и осмотрительное командование мог бы быть награжден Рыцарским крестом [прим.: высший орден Третьего Рейха, за храбрость в бою, степень Железного креста].
Для того, чтобы рассказать о нашем командире потребовались бы годы, где он вел наш батальон — неисчислимо много времени. Но я хотел бы далее ограничиться двумя значимыми боями, которые сполна показали бы, как он выходил из сложных ситуаций.
[Прим.: максимальная температура в декабре 1941 года достигала −30°С, которую, к слову, одинаково ощущали и наступающие советские бойцы]
1. Когда в декабре 1941 года ударили морозы на нашем участке было —42 градуса [неточно, см. график выше]. Об этом уже было много написано, но никогда не будет доподлинно известно, что выполнил 2-й батальон 315-го пехотного полка с 6 по 24 декабря 1941 года. 6 декабря мы стояли как единственное пехотное подразделение на участке «Центр» в самой восточной части, а именно в 90 км к юго-востоку от Москвы, на участке Рязань-Кашира. Русские бросили в бой множество свежих войск, подтянутых из Сибири и, соответственно, лучше экипированных для низких температур и вообще лучше чем мы справлявшихся с лютыми холодами. Из-за тяжелого положения наши моторизированные части практически в панике обратились в бегство. Их девизом было «Спасайся, кто может» и, таким образом, эти отряды дезертировали. Пехотинцы, не снаряженные для холодов, остались впереди одни и подверглись нападению русских. Отступление началось 6 и закончилось 24 декабря 1941. Что произошло в это время, я не могу изложить детально, но хотел бы остановиться на характерной для многих ситуации.
Следующее произошло все в один день:
При этом отступлении было так, что ночью мы оторвались от противника, а днем заняли позицию. В тот день русские атаковали так активно, что около половины восьмого мы должны были оставить нашу позицию, занятую в утренние часы. Русская кавалерия [части 2-й гвардейской кавалерийской дивизии полковника Н. С. Осликовского] атаковала наш фланг так стремительно, что было невозможно удерживать позицию. Сломя голову мы должны были свернуться и отступить. Из-за снега и мороза было нереально быстро продвигаться на машинах, хотя их осталось не так много. Но самое важное, что мы должны были сохранить полевую кухню, машины с продовольствием и боеприпасами. Неожиданно к нам с тыла прорвался отряд русских кавалеристов, и, казалось, все кончено.
Но командир Майерхофер снова сохранил самообладание и в кратчайшее время была занята оборона. Передо мной и моим взводом была поставлена задача сдерживать врага до тех пор, пока все раненые не будут отправлены в тыл. Уже было 12 тяжелораненых и большинство хотели просто бежать с поля боя. Но наш командир позаботился о том, чтобы и раненых перевезли. К сожалению, мы потеряли абсолютно все машины, включая три полевые кухни и машину с продовольствием. Между тем положение стало настолько серьезным, что, казалось, мой отряд в тупике и уже не сможет оставить позицию, т.к. русские наступали с трех сторон.
Только когда последний раненый оказался в безопасности, наш командир отступил и знаком дал понять, что я тоже должен отходить, когда будет достигнут определенный отрыв. Только благодаря тому, что русские атаковали не нас, а наши полевые кухни и машины с продовольствием, нам удалось оставить позицию. Эта ситуация дала нам возможность отступить. Мы пришли в небольшое селение, расположенное на местности со множеством низин [предположительно село Гати Венёвского района, 10 км южнее Венёва, 10 декабря 1941 года]. Мы собрались и сразу же оборудовали позицию. Скоро мы обнаружили, что русские наступают со всех сторон. Это породило сильное нервное напряжение и только благодаря величайшим усилиям мы могли держать позицию. Я снова поговорил с нашим командиром Майерхофером и он в очередной раз сказал мне: «Эденхофер, сейчас мы в большой заднице, как мы будем выбираться». Мы были практически окружены. Только небольшой участок в 100-150 м был еще свободен.
Внезапно произошло кое-что, что нужно назвать едва ли не чудом. В одно мгновение небо потемнело и и буквально через секунду начался снежный буран такой силы, что ничего не было видно даже на расстоянии пяти метров. Не теряя самообладания, наш командир сразу отдал приказ собрать всех людей, и это было исполнено моментально. Он вышел вперед и сказал: «Все за мной». Мы спасались бегством, не смотря на снежную бурю. Т.к. было ясно, это единственная возможность выбраться из этого котла. Через 30-45 минут мы вышли из окружения. Буря стихла и, как это часто бывает после ливня, небо прояснилось и солнце засветило, как будто бы радуясь тому, что мы сбежали из этого ада.
Когда мы оглянулись, то увидели, как отряды русских ринулись на селение. Наш командир сказал: «Провидение снова благословило нашу миссию».
Я могу добавить еще одно замечание, проясняющее всю тяжесть того положения.
Полковая радиограмма в дивизию гласила:
315-й полк небоеспособен, полностью разбит и рассеян.
[…]
Линдау (Б), 4 октября 1972
за правильность данных ручаюсь
(подпись)
Йозеф Эденхофер [нем. Josef Edenhofer]
889 Линдау (Б)
городские коммунальные службы г. Линдау
Россия 1941
[…]
11.10.41. Взят Брянск (обер-лейтенант Фрей [нем. Frey], 40-й танковый полк).
13.10.41. Активная партизанская деятельность.
9.11. и 10.11.41. Продвижение, но постоянные потери. Практически были взяты в плен с полным обозом русской кавалеристской бригадой.
14.11.41. С сегодняшнего дня капитан Майерхофер командует 2-м батальоном 315-го пехотного полка.
18.11.41. У Кузовки [село в Богородицком районе, в 12 км южнее Богородицка] был накрыт обоз русскими бомбардировщиками бортовым вооружением и бомбами. Справа от нас сильный артиллерийский огонь русских [речь о 269-й стрелковой дивизии 3-й армии Юго-Западного фронта].
19.11.41. Снова начисто разбиты русскими бомбардировщиками.
22.11.41. Обстреляны русским самолетом с немецкой символикой. В Каменцах [село Каменка Узловского района, в 4,5 км от Сталиногорска-1; далее по тексту исправлено] сильный артиллерийский обстрел со стороны русских [здесь и далее речь о 239-й стрелковой дивизии 50-й армии Западного фронта].
24.11.41. Снова вражеский артиллерийский огонь там же.
25.11.41. У Каменки [неточно; правильно: Урванка] во время атаки на русских погибли обер-лейтенант Копске (5-я рота) и обер-лейтенант Роскотен (8-я рота), многие комвзводы и около 30 солдат, множество раненых.
26.11.41. Тяжелые бои у Сталиногорска. Промышленный город, возникший из неоткуда, которого не найти ни на одной нашей карте.
27.11.41. 2-й батальон 315-го пехотного полка нанес тяжелый урон русским у Шурина [правильно: деревня Ширино Сталиногорского района].
30.11.41. У Савина [деревня Савино ныне Новомосковского района] по дороге (восточнее Тулы) много мертвых русских.
Наступление 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии через Сталиногорск на Венёв и Москву, предположительно, 25-27 ноября 1941 года. Источник: из фотоальбома немецкого солдата 2-го взвода 14-й противотанковой роты 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии
2.12.41. У Поветкина [село Поветкино Венёвского района, в 6,5 км восточнее Венёва] во время снежной бури [по нам] нанесен авиаудар. Мертвые и раненые.
3.12.41. У Шишлово [?, нем.: Shinslowitz] к востоку от Тулы, недалеко от Венёва снова многочисленные авиаудары, нанесшие урон нашей артиллерии.
4.12.41. Во время русских авианалетов немецкие истребители сбили пять русских.
5.12.41. У Воскресенское авиаудары русских. Без потерь. Заметно, что русские боятся окружения Москвы и поэтому обороняются до последнего. Мы уже стремительно двигались к юго-востоку от Москвы (90 км) к цели года – Рязани [прим.: здесь явная путаница, т.к. 167-я пехотная дивизия двигалась не к Рязани, а к Москве, и 05.12 была от нее в 140, а не в 90 км].
6.12.41. У Воскресенского и потом во время марша к Уваровке мощные авиаудары и налеты штурмовиков. Двое убитых, 5 тяжело раненых. Рядом с лежащим доктором Аманном всего в нескольких метрах от нас ударила бомба, которая, слава богу, лишь засыпала нас землей и грязью. Во второй половине дня после 4-х часов еще наступаем 30 км ускоренным ходом до Уваровки. Когда была налажена телефонная связь, мы должны уже дойти до Настасьино [станция в Венёвском районе]. Началось большое отступление до оборонительных позиций на Оке. Выяснилось, что там немцы лишь незначительно прорвали русский фронт, лишь 8 км в ширину.
7.12.-8.12.41. По ночам снова назад через горящий Венёв до Теребуша. Меня забыли поставить в известность, что я со своим обозом должен был прорваться через горящие Венёв и Дедилово, где стояли русские танки.
11.12.41. В Моховом [ныне Киреевского района] отражены атаки русских с большими для них потерями.
12.12.41. Отступление с обозом до Александровки. Сильный обстрел.
13.12.41. В Киреевку через горящее Дедилово.
14.12.41. В Ивакино [ныне Киреевского района] русские чуть было не захватили нас со всем обозом. По приказу дивизии я должен был отвести назад весь обоз, включая закрепленных саперов и артиллерию, в общей сложности 300 км до Оки у Белева и Болхова, без карты, без бинокля. Санная колонна протяженностью ок. 4 км часто сама должна была прокладывать путь через снег метровой глубины. Обоз 331-го [пехотного полка], под предводительством капитана, был полностью захвачен русскими, только казначей Лахауер [нем. Lachhauer] с простреленным плечом спасся бегством и пришел к нам без сапог.
[…]
Отступление колонны немецкого 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии из Венёва на юг, предположительно 10-15 декабря 1941 года. Источник: из фотоальбома немецкого солдата 2-го взвода 14-й противотанковой роты 315-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии
Источник: BA-MA (Bundesarchiv-Militärarchiv), RH 37/6149. Infanterie-Regiment 315 (167. Inf.Div.) II. Bataillon.- Aufzeichnungen über den Einsatz.
Предоставлено А. Резяпкиным, перевод с немецкого: А. Комарова, под редакцией А. Яковлева, «Сталиногорск 1941», июль 2022. | 
