 Трагедия советских военнопленных была предопределена задолго до вторжения немецких войск на территорию Советского Союза. Методы обращения немцев с советскими военнопленными определялись нацистской идеологией. Германское политическое и военное руководство расценивало советских военнопленных не только как представителей низшей расы, но и как потенциальную угрозу, препятствие на пути завоевания Германией нового «жизненного пространства». С этой целью нацисты объявили, что они не обязаны проявлять гуманное отношение к пленным красноармейцам, так как Советский Союз не ратифицировал Женевскую конвенцию 1929 года о военнопленных, а также не брал на себя обязательств Гаагской конвенции 1907 года о законах и обычаях войны[1][2].
Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией. В отношении советских военнопленных даже из дисциплинарных соображений следует весьма решительно прибегать к оружию.
— из распоряжения германского верховного командования об обращении с советскими военнопленными от 8 сентября 1941 года[3].
Советские военнопленные стали первыми жертвами нацистской политики, обрекавшей жителей восточных земель на голодную смерть. В августе 1941 года германская армия установила размер пайка для работающих советских военнопленных из расчета всего 2 200 калорий в день. Даже этого было недостаточно, чтобы поддерживать жизнь, однако на практике военнопленные получали гораздо меньше официального размера пайка. Многие советские заключенные получали в день только 700 калорий. Через несколько недель потребления такого «минимального прожиточного рациона» (так он назывался в германской армии) наступала смерть от истощения. Пленным, например, часто выдавали специальный «русский» хлеб, сделанный из соломенной муки и кожуры сахарной свеклы. В многочисленных отчетах, относящихся к концу лета-осени 1941 года, сообщалось, что во многих лагерях страдающие от недоедания и доведенные до отчаяния военнопленные пытались утолить голод, поедая траву и листья[2].
Как привидения, бродили умиравшие с голоду, полуголые существа, часто днями не видевшие иной пищи, кроме трупов животных и древесной коры.
— германский офицер В. Штрикфельд о лагерях советских военнопленных[4].
К февралю 1942 года 2 000 000 из 3 300 000 советских солдат, попавших в германский плен, умерли от голода, холода и болезней или были расстреляны[2].
Колонна советских военнопленных, лето-осень 1941.
Из альбома солдата 112-й роты снабжения 112-й пехотной дивизии, бывшего в Узловой и Сталиногорске (подробнее).
Безымянные жертвы немецких военных преступлений
Более 1500 пленных, среди которых много раненых — обратная сторона прорыва из сталиногорского котла сибирской 239-й стрелковой дивизии, оборонявшей Сталиногорск, Донской и Узловую в ноябре 1941 года. Судьбы этих советских военнопленных во многом были предрешены. Чудовищной оказалась реакция немецких пехотинцев 29-й мотопехотной дивизии, оказавшейся на острие прорыва сибиряков.
Местный житель д. Ново-Яковлевка Василий Тимофеевич Кортуков, будучи тогда 15-летним пацаном, до сих пор совершенно отчетливо помнит о тех событиях: «После боя немцы буквально озверели. Ходили по домам, добивали раненых красноармейцев. У меня в доме убили одного солдата. Много раненых красноармейцев наши положили в дом к Королевым, соломы им там постелили. Немцы ходили с колом и им убивали раненых. Один солдат, раненый в руку, спрятался, переоделся в плащ и ушел на Солнцево [ныне не существует в 4 км к югу от Ново-Яковлевки]. А остальных, человек 12, всех покололи. Думал, может, кто в живых останется, но нет, всех солдат поколол он [немец]... Также собрали спрятавшихся солдат, кто, может быть, не хотел воевать или раненый был — вывели на пруд (в северной части деревни) и человек 30-35 расстреляли. С Алтайского края, здоровые были ребята…» Согласно «Актам кровавых злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Кимовского района» (ГАТО, ф. 2515, оп.1, д. 53), «в колхозе имени Ворошилова Спасского с.с. Кимовского района [д. Ново-Яковлевка] немцы закололи штыками после избиения 23 раненных бойцов и сожгли живыми 7 бойцов, не дав им выйти из огня горящих домов. Расстреляли возле деревни 31 человек пленных бойцов, погибло 23 человека мирного населения».
Всего по Спасскому сельсовету было расстреляно 50 бойцов РККА, взятых в плен, в том числе 20 человек раненых, 1 лейтенант и 1 капитан (Архивный отдел администрации г. Кимовска и Кимовского района, ф.3, оп.1, ед. хр.3, л.74).
В фонде 2515 «Тулоблкомиссия по расследованию злодеяний в годы Великой Отечественной войны» имеются и другие многочисленные свидетельства немецких военных преступлений.
«На территории Петро-Избищенского с.с в результате боев, происходивших на полях колхоза имени Ильича и имени Ворошилова Спасского с.с., фашистами были взяты в плен 38 бойцов Красной армии, из которых 8 человек были ранены. Как раненых, так и не раненных бойцов держали двое суток в холодных амбарах, не давая им никакой пищи. Без мед. помощи бойцы лежали с открытыми ранами. Их 2 раза поили водой за двое суток из ведра женщины-колхозницы. По свидетельству колхозницы Сафроновой Матрены Дмитриевны, побывавшей в амбаре, бойцы находились в весьма тяжелых условиях. 3 бойца были раздеты до нижнего белья и лежали на соломе. У одного из них была оторвана рука, другой лежал без ног. От крови пол в амбаре был мокрый. Она от ужаса упала в обморок.
Колхозница Аксенова Мария рассказала, как повели раненых на расстрел: «Вечером часа в три я вышла по воду к колодцу, который находился напротив амбара с пленными. Амбар был открыт. Гляжу — немец тащит раненого без руки и в нижнем белье. Стащив его под бугор за амбар, он вернулся за следующим. Из амбара вылез на своих руках боец без ног и пополз под бугор. Фашист его прикладом по голове ударил и ударом ноги скатил его в овраг. При следующем возвращении фашист под угрозой расстрела прогнал меня от колодца. Я пошла домой, чтобы посмотреть из окна, что было дальше. У окон сидело около 60 фашистов, которые смотрели на эти зверства и дружно смеялись. Фашисты запретили местным жителям подходить к убитым».
Пленных здоровых красноармейцев помещали в других амбарах. Мешкова Евдокия Егоровна: «25 ноября я стояла у крыльца своего дома. Вдруг из амбара выбежал пленный красноармеец в нижнем белье и побежал вдоль села босиком с криками «Спасите!» За ним выбежал немец от дома колхозника Думнова Ефима Александровича с лопатой, догнал его и ударил по ногам лопатой, потом размозжил ему голову лопатой и оттащил его в овраг».
30 человек было расстреляно за школьным садом. О расстреле рассказывает Мешков Виктор, который наблюдал его: «Со двора утром часов в 9 группу пленных построили по двое и повели школьным садом к оврагу, где протекает ручей. Фашистский конвой остался стоять на бугре. Пленным скомандовали спуститься вниз и лечь лицом в ручей. Затем их расстреляли с бугра немцы. Стреляли долго, потом спустились в овраг и выстрелом в упор из наганов стреляли по пленным. Потом немцы срубили 2 березы и положили сверху трупов. Трупы не велели забирать. Убитые были похоронены после освобождения нас нашей Красной армией».
Колхоз 14-я годовщина Октября Петро-Избищинского с.с.: «Немцы расстреляли [...] 9 человек красноармейцев и 1 медсестру, продержав их до этого в холодном кирпичном амбаре».
Колхоз «Новые Сокольники» Петро-Избищенского с.с.: «Убиты на территории колхоза [...] 3-е бойцов Красной армии — разведчиков».
Наиболее резонансным стало немецкое военное преступление в д. Дудкино (Пронского сельсовета), где 28 ноября 1941 года командование немецкой 29-й мотопехотной дивизии организовало показательную казнь пленных советских бойцов 239-й стрелковой дивизии. Эта жестокая расправа не упоминается нигде, ни в каких немецких документах, однако зафиксирована в «Актах кровавых злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территории Кимовского района» (ГАТО, ф. 2515, оп.1, д. 53) следующим образом: «Колхоз «Борьба» Пронского с.с. с 24 ноября по 10 декабря 1941 года: 28 ноября 1941 года попавшая в плен разведка частей Красной армии в количестве 18 человек убиты: 8 человек из них повешено и 1 санитарка из них, и 10 человек расстреляны на льду».
Далее список жертв немецких военных преступлений пополняется по Кимовскому району: «Колхоз им. Шилина Пронского с.с. Кимовского района. На территории колхоза было убито 28 бойцов Красной армии, попавших в плен, которые были похоронены силами колхоза».
3 января 1942 года председателем колхоза «Завет Ильича» Березовского с.с. Кимовского района Тульской области М. Лындиным и членом правления Г. В. Лягушкиным составлен акт на совершенные преступления: «28 ноября 1941 года немцы захватили в с.Тетяковка раненных бойцов Красной армии в количестве 22 человека и 5 человек, эвакуировавших скот. Все они были выведены за деревню. 27 человек расстреляны, облиты бензином и сожжены».
Только по приведенным выше примерам складывается цифра в 128 казненных военнопленных из более чем 1500, не вышедших из окружения под Сталиногорском. Однако жертвами зверств немцев становились не только пленные красноармейцы и командиры Красной армии. Гражданское население на временно оккупированных территориях было также беззащитно перед террористическим «новым порядком».
  
Советские военнопленные, захваченные на территории Тульской области. Ноябрь-декабрь 1941 года.
Фото: 693-я танковая рота пропаганды вермахта (PzPK 693) 2-й танковой армии Г. Гудериана.
Так, согласно материалам Нюрнбергского процесса, в г. Плавске Тульской области немецкие оккупационные власти организовали лагерь для 5000 советских военнопленных и местных жителей — гражданского населения Плавска и окрестных деревень, а также соседних районов. Среди заключенных в лагере крестьян имелись и подростки, и старики. Питание составляли две картофелины и немного каши из ячменя в сутки. Воды в лагере не было. Находившимся в лагере крестьянам не давали воды, приказывая утолять жажду снегом. От голода, холода, побоев и пыток ежедневно умирали 25—30 человек. Больных и обессилевших, не способных выполнять тяжелую работу расстреливали.
20 декабря 1941 года, вступив в Плавск, части 10-й армии освободили оставшихся в живых 840 пленных красноармейцев и местных жителей. Среди них оказались до 10 человек из 813-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии, которые были захвачены немецкими войсками при эвакуации из-под Сталиногорска в конце ноября 1941 года. В частности, начальник штаба 813-го стрелкового полка капитан Иван Михайлович Гурин после своего освобождения подробно рассказал о чудовищных зверствах и издевательствах, которыми подвергались раненые.
Их имена
В списке представлены судьбы некоторых военнопленных 239-й стрелковой дивизии и других частей и соединений, оборонявших Сталиногорск, Донской и Узловую в ноябре 1941 года. Поиск продолжается...
В отдельном окне | Редактировать список
Сообщить о военнопленном в редакцию сайта... Поиск продолжается.
Вместо эпилога: бывшему советскому военнопленному...
«Хеттштедт, 03.08.2010 г.
Я отношусь к тому поколению, которое испытало на себе Вторую мировую войну. В июле 1943 г. я стал солдатом вермахта, но по причине длительного обучения попал на германо-советский фронт только в январе 1945 г., который к тому моменту проходил по территории Восточной Пруссии. Тогда немецкие войска уже не имели никаких шансов в противостоянии Советской армии.
26 марта 1945 г. я попал в советский плен. Я находился в лагерях в Кохла-Ярве в Эстонии, в Виноградове под Москвой, работал на угольной шахте в Сталиногорске (сегодня — Новомосковск).
К нам всегда относились как к людям. Мы имели возможность свободного времяпровождения, нам предоставлялось медобслуживание. 2 ноября 1949 г., после 4,5 лет плена, я был освобожден, вышел на свободу физически и духовно здоровым человеком.
Мне известно, что, в отличие от моего опыта в советском плену, советские военнопленные в Германии жили совершенно иначе. Гитлер относился к большинству советских военнопленных крайне жестоко. Для культурной нации, как всегда представляют немцев, с таким количеством известных поэтов, композиторов и ученых такое обращение было позором и бесчеловечным актом. После возвращения домой многие бывшие советские военнопленные ждали компенсации от Германии, но так и не дождались. Это особенно возмутительно! Надеюсь, что своим скромным пожертвованием я внесу небольшой вклад в смягчение этой моральной травмы.
Желаю Вам крепкого здоровья, хорошего самочувствия Вам и Вашим близким.
С дружеским приветом
Ганс Моэзер»
— Письма немцев и воспоминания бывших солдат вермахта // «Kontakte-Контакты»
См. также:
Справочные материалы
А. Е. Яковлев, октябрь 2016.
Документы ГАТО предоставлены Н. Р. Корчук.
На фото справа вверху статьи: неизвестный советский военнопленный, освобожденный из концлагеря Салтфьеллет (Saltfjellet) в Норвегии. Май 1945. Источник: «Военный альбом»
[1] Дембицкий Н. П. Судьба пленных // Война и общество, 1941-1945 книга вторая. - М.: Наука, 2004. - С. 232-264.
[3] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 2. 1 сентября — 31 декабря 1941 года. - М., 2000. - С. 507.
[4] Дюков А. Р. III. «Солдатами их не считать» / За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть». — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — С. 149. — 576 с. — (Война и мы). ISBN 978–5–699–22722–8 со ссылкой на: Штрик-Штрикфельд В. Меморандумы и драматургия / Против Сталина и Гитлера: Генерал Власов и Русское Освободительное движение. — М.: Посев, 1993. — С. 62.
| 
