загрузить
презентацию

Если поинтересоваться у наших сограждан, чем для них лично знаменита Тульская область в годы Великой Отечественной войны, то большинство справедливо назовут героическую оборону Тулы. Некоторые вспомнят об ожесточенных боях при освобождении города Белёва, оборону Венёва, Ефремова. Однако мало кто вспомнит о Сталиногорске (ныне — г. Новомосковск Тульской области).

В общих чертах известно, что в конце ноября — начала декабря 1941 года под Сталиногорском случилась большая трагедия — город был оккупирован немецкими войсками, но освобождение и особенно оборона Сталиногорска в истории нашего края освещены очень слабо. По сравнению, например, с героической обороной Тулы. В каком-то смысле Сталиногорск — это «темная лошадка». Однако при более глубоком взгляде, новомосковцам, по правде есть, чем гордиться.

Перенесемся в 1941 год...

Предпосылки обороны города Сталиногорска

В середине ноября 1941 года главные события Великой Отечественной войны развернулись под Москвой. 18 ноября 1941 года, спустя два дня после начала наступления немецких войск на Москву с северо-западного направления, немецкая 2-я танковая армия перешла в крупномасштабное наступление на южном участке: при сильной поддержке авиации 47-му танковому корпусу удалось захватить Епифань, 24-му танковому корпусу — Дедилово, 19 ноября 24-й танковый корпус достиг Болохово, 21 ноября 53-й армейский корпус занял Узловую^[1]. Второй этап операции «Тайфун» предполагал, что группа армий «Центр» разбивает фланговые части обороны советских войск и окружает Москву. Но на помощь попавшей под удар немецких танковых клиньев советской 50-й армии под Сталиногорском неожиданно пришла свежая, полностью укомплектованная и вооруженная дивизия с Дальнего Востока.

Командующий тогда Западным фронтом Г. К. Жуков в своем донесении в штаб Ставки Верховного Командования писал: «Отход войск левого фланга увеличил разрыв между 50-й армией Западного фронта и 3-й армией Юго-Западного фронта, отошедшей на юго-восток. Между двумя фронтами образовалась брешь шириною до 50 км. В нее и пытались прорваться гудериановские войска. Это создало большую угрозу не только фланговым группировкам фронтов, но и Рязани, где в то время сосредотачивалась новая армия резерва Ставки Верховного Командования. Поэтому решением Ставки для прикрытия образовавшейся бреши между войсками фронтов, из ее резерва была направлена 239-я стрелковая дивизия сибиряков, которой командовал полковник Г. О. Мартиросян. С 16 ноября ее полки начали выгружаться на станции Узловая и с ходу направлялись в назначенные районы…»^[2]

Натиск немецких войск был приостановлен и сдержан. 17-19 ноября 239-я стрелковая дивизия вместе с присоединившимися частями сама перешла в наступление и нанесла удар по правому флангу 53-го армейского корпуса врага, тем самым ослабив продвижение немцев на Москву^[3].

Своими активными действиями 239-я стрелковая дивизия улучшила положение левофланговых частей 50-й армии и выполнила поставленную задачу. Однако в дальнейшем противник обошел ее с флангов и окружил в районе Донской — Сталиногорск. Бойцы-сибиряки, оказавшись в чрезвычайно тяжелом положении, сражались «с исключительным героизмом»^[4].

Героическая оборона Сталиногорска

Мощный немецкий удар под Дедилово-Болохово на участке 299-й и 413-й стрелковых дивизий разрезал оборону частей 50-й армии на две части. И уже спустя два дня с момента прорыва, 20 ноября 1941 года, командование 50-й армии приняло решение оставить Сталиногорск и собрать все оставшиеся силы в кулак в Венёве — организовав Венёвский боевой участок^[5][6]. Для этого все войсковые части в районе Сталиногорск-2 (Заводской район) были подчинены 108-й танковой дивизии, спешно отходящей к Венёву^[5].

Однако сибирская 239-я стрелковая дивизия такого приказа не получила. И вплоть по 25 ноября, находясь в окружении, оказавшись отрезанной далеко от других советских войск, вела бои против значительно превосходящих сил противника — практически в одиночку против частей 4-х немецких дивизий: 3-й танковой, 112-й пехотной, 167-й пехотной и 29-й моторизованной дивизий^[8].

Большинство бойцов и командиров-сибиряков мужественно и смело дрались с врагом, показывая массовый героизм и высокие моральные качества^[7]. И когда по полкам и батальонам 239-й стрелковой дивизии на разного рода митингах и собраниях было сказано, что на этом рубеже надо драться до последнего патрона, командир отделения сержант Г. Х. Емкужев, в частности, убежденно сказал своим бойцам: «Здесь и погибать будем...» Дело не только и даже не столько в географическом и стратегическом положении города, а в том, что носил он имя «величайшего вождя всех времен и народов» — Сталиногорск. Дело престижа^[19].

По воспоминаниям бывшего командира дивизии Г. О. Мартиросяна, бойцы дивизии, отражая многочисленные атаки превосходящих сил противника, нанесли большие потери технике и живой силе врага^[8].

В обороне Сталиногорска активно участвовало все население города: женщины, комсомолки и школьники Сталиногорска (мужчин в городе уже почти не было — они совершили свой подвиг в июле 1941 года при Могилёвской обороне) становились санитарками, медсестрами, врачами, связными, разведчиками, партизанами, служили в тыловых частях и учреждениях^[9]. «Враждебное отношение местного населения» подтверждается и немецкими источниками^[10].

Прорыв из Сталиногорского котла

К концу дня 24 ноября 1941 года части 239-й стрелковой дивизии оказались в исключительно тяжелом положении. Части немецкой 3-й танковой дивизии захватили деревню Урванка, отрезав пути отступления в северо-западном направлении, а с востока части 29-й моторизованной дивизии противника, обойдя открытый левый фланг сибиряков, взяли село Ольховец, замкнув кольцо окружения^[11].

Вечером 25 ноября командир 239-й стрелковой дивизии полковник Гайк Оганесович Мартиросян в небольшой рощице (сейчас ее нет, а находилась она тогда в треугольнике шахт №№ 20—21—деревня Огарёвка) собрал командный состав и объявил о прорыве из окружения. В документальной повести А. В. Мелихова ему приписываются следующие слова^[12]: «Только безвольный и трусливый командир под видом «безвыходного положения» может распустить свою часть для выхода из окружения мелкими группами, а на самом деле он бросает своих воинов, которые верят ему как отцу, на произвол судьбы. Не будет такого, вместе до конца. Я принял решение нанести удар по противнику и выйти из окружения или погибнуть...»

Этот замысел был приведен в исполнение. В ночь с 25 на 26 и в ночь с 26 на 27 ноября 1941 года бойцы-сибиряки наносят врагу неожиданный удар в восточном направлении, в районе Спасское-Ширино-Малиновский-Ольховец^[11].

В дивизии скопилось более тысячи тяжело раненых, которые требовали эвакуации. В этих условиях штабом дивизии было принято решение оставить все тяжелое оружие, но забрать всех раненых и пробиваться в восточном направлении в район г. Пронск—Михайлов (Рязанская область)^[2].

В бою под Спасским частями дивизии был разгромлен 71-й полк 29-й моторизованной немецкой дивизии вместе со штабом. В качестве трофеев было захвачено полковое знамя, полковая артиллерия и два дивизионных орудия, два семитонных грузовика с продовольствием и около 50 грузовых автомашин, на которые сибиряки погрузили своих раненых и с боями двинулись по тылам противника на соединение с советскими войсками^[2].

При выходе из окружения бойцы дивизии проявили массовый героизм^[11][12][13]. Успешный выход из окружения получил высокую оценку Г. К. Жукова: «Находясь под Тулой, в окружении вражеских войск, он [Г. О. Мартиросян] смог с большим умением руководимой им 239-й стрелковой дивизией прорвать вражеское кольцо окружения и выйти из него»^[14].

В книге «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» подчеркивается: «Наша 239-я стрелковая дивизия, которая, как упоминалось, вела тяжелый бой в окружении юго-восточнее Новомосковска. Мужественно сражаясь, эта дивизия 27 ноября успешно прорвала кольцо окружения противника в районе Красное Солнцево (восточнее Сокольников) и вышла из него в восточном направлении». Этот факт отметил в своих мемуарах генерал Гудериан: «Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии … вырвались из окружения и ушли на восток».

С инспекцией обстоятельств прорыва сибиряков из сталиногорского котла в деревни Дудкино и Ново-Яковлевку лично прибыл командующий 2-й танковой армией генерал Гудериан. В своих мемуарах он уточняет^[1]: «О достоверности полученных мной сообщений свидетельствовали многочисленные трупы немецких солдат, которые лежали на поле боя в полной военной форме и с оружием в руках. Я постарался ободрить личный состав полка и заставить его забыть свою неудачу. Сибиряки ускользнули от нас, правда, без своего тяжелого оружия и автотранспорта, а у нас не было сил их задержать. Это было самым печальным событием того дня. Преследование ускользнувшего противника, немедленно предпринятое мотоциклетными подразделениями 29-й мотодивизии, не дало никаких результатов».

Таким образом, в течение 27-30 ноября 1941 года 239-я стрелковая дивизия, уничтожая боевые и тыловые части 29-й вражеской мотодивизии в районе Спасское, Ширино, Ольховец, Малиновский, Павелково, вышла из кольца окружения и сосредоточила свои силы в районе Пронска (Рязанская область)^[11].

Значение обороны Сталиногорска для Тулы и Москвы

В книге «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» особо отмечено^[11]: «239-я стрелковая дивизия к юго-востоку от Новомосковска вела ожесточенный бой против частей 167-й пехотной и 29-й мотодивизий. Ожесточенная оборона войск к юго-востоку от Новомосковска и Венёва приостановила продвижение главных сил 2-й танковой армии врага в направлении Каширы и заставила их вступить в затяжные бои. Для того чтобы напасть на Каширу, противник в создавшейся ситуации сумел выделить только 17-ю танковую дивизию».

Однако оборона Сталиногорска, Узловой и Донского сковала не только части немецких 167-й пехотной и 29-й моторизованной пехотной дивизий, но и войска 3-й танковой и 112-й пехотной дивизий. Всего по советским данным, с 15 по 30 ноября 1941 года 239-я стрелковая дивизия, сражаясь в районе Узловой, Бобрик-Донского и Сталиногорска-1, нанесла противнику большие потери: 112-я и 167-я пехотные дивизии противника потеряли более 40 процентов живой силы, а 29-я и 10-я мотодивизии потеряли 2500-3000 человек. В указанных немецких дивизиях потери техники и боеприпасов составили 30-40 процентов. Было подбито и уничтожено 150 танков, были разгромлены органы управления, штабы одного полка 29-й и штабы 10-й мотодивизий^[3]. По немецким данным, эти цифры выглядят значительно скромнее, хотя и подчеркивается, что потери были тяжелыми. Так, только одна 29-я мотопехотная дивизия, оказавшаяся на острие прорыва сибиряков, потеряла 73 убитых, 89 раненых и 19 пропавших без вести за один день, точнее за одну ночь 27 ноября 1941 года. Всего 120 убитых, 210 раненых и 34 пропавших без вести за период 20-29 ноября^[24].

По немецким данным, войдя в Сталиногорск, полностью истощенная и сильно потрепанная немецкая 112-я пехотная дивизия была выведена в резерв, и в качестве оккупационных сил в этом районе на несколько дней ей был предоставлен отдых для обустройства позиций^[10]. Но уже 11-12 декабря из-за контрнаступления советских войск под Москвой она была выбита из Сталиногорска, в том числе из-за «враждебного отношения местного населения»^[10].

Отойдя к Пронску (Рязанская область), сибирская 239-я стрелковая дивизия обеспечила формирование, сосредоточение и развертывание всей 10-й армии на Рязанской земле, которая примет ключевое участие в декабрьском контрнаступлении^[3].

После захвата Сталиногорска германскими войсками был установлен оккупационный режим, который отличался жестокостью к местному населению^[15]. Однако сопротивление не было сломлено. Заблаговременно в городе и районе было создано три партизанских отряда (общая численность — 66 человек), которым удалось организовать несколько нападений на войска и тыловые службы противника. Самая известная партизанская акция — нападение сталиногорских подпольщиков на немецкий штаб в ходе завязавшихся боев за Сталиногорск-2 (Заводской район) на рассвете 11 декабря 1941 года. Генерал П.А. Белов впоследствии в книге «За нами Москва» особо отметил, что «благодаря этому на какое-то время было нарушено управление войсками противника»^[16].

Известен подвиг четырех женщин Сталиногорска, которые с угрозой для собственной жизни прятали от немцев и оказывали медицинскую помощь вплоть до прихода советских войск офицеру Г. А. Аванесову, тяжело раненого в уличных боях^[17].

История государства, региона, города лучше запоминается на конкретных местных и семейных историях. Поэтому, нисколько не умаляя подвиг других защитников города, в качестве показательного примера приведем одну очень личную историю.

Подвиг Григория Аванесова и Дарьи Тимошиной

Буфетчица столовой Дарья Александровна Тимошина жила в 4-этажном кирпичном доме в квартале № 37 (на этом месте сейчас центральный рынок) — это была западная окраина города: дальше начиналось поле. По ее воспоминаниям, с середины ноября 1941 года в городе было очень много войск и военной техники. А рядом с ее домом было установлено артиллерийское орудие^[20].

Еще до начала уличных боев в Сталиногорске ее 15-летний сын Евгений и молодая девушка Валентина Опенкина познакомились со старшим лейтенантом Григорием Андреевичем Аванесовым, автомашины которого также находились рядом с их домом. Зенитно-пулеметная рота под командованием Г. А. Аванесова имела шесть зенитных установок со счетверенными пулеметами «Максим», установленных на автомашинах ГАЗ-АА. «Гришку» знали все... старики, женщины и дети западной окраины Сталиногорска, примелькавшегося им за дни подготовки огневого рубежа обороны. Ведь жители помогали бойцам рыть окопы, набивать пулемётные ленты к счетверенным пулеметам «Максим».

25 ноября, по воспоминаниям Д. А. Тимошиной, когда началась немецкая танковая атака, по полю в направлении ее дома шло 5 немецких машин (остальные танки шли в сторону 26-й шахты). Здесь их уже ждали советские бойцы. Завязался бой.

Во время боя Д. А. Тимошина увидела около своего дома двух раненых красноармейцев. Под огнем противника вынесла их с поля боя и перенесла в подвал дома, где оказала первую медицинскую помощь, сделала перевязку.

В это же время критическая ситуация сложилась на оборонительных позициях 3-го стрелкового батальона 813-го стрелкового полка, который сражался против немецких танков с мотопехотой в районе деревни Урванка, нынешних Детского парка, Березовой рощи и поселков 26-й и 27-й шахт. По воспоминаниям Григория Аванесова, командир полка Г. А. Гоголицын лично поручил ему помочь бойцам 3-го батальона. Взяв машину с зенитной установкой, он выехал в поле и огнем с коротких дистанций поразил немецкую пехоту, отрезав ее от наступающих танков^[18].

В тот день это был уже не первый его боевой выезд. По воспоминаниям старшего инструктора политотдела 239-й стрелковой дивизии А. К. Забияко, «в полку были зенитные установки счетверенных пулеметов на автомашинах. Командир взвода, храбрый лейтенант […] выезжал на предельной скорости с этой установкой за дом на поле и открывал губительный огонь по фашистам. Редко кто из фашистов подбегал к дому на 100 метров. Все они превращались в трупы...»^[21]

Но для Григория Аванесова этот бой стал последним: «Прорывавшийся танк шел прямо на нас. В опасности была зенитная установка. ... Я дал команду расчету — машину в укрытие за дом. Сам приготовил находившиеся у меня противотанковые гранаты и пополз к кювету, метров 30-50. Подпустил танк ближе на расстояние броска гранат. Танк шел быстро, все ближе и ближе…. Я встал на колено и бросил гранаты под танк. Танк остановился, порвалась гусеница (танк закрутился на месте). Загорелся, взорвались боеприпасы»^[18].

Григорий Аванесов был тяжело ранен в правую руку и левый бок, и вскоре был доставлен в медпункт^[18] (по другим сведениям^[20] — в паузе боя, когда 239-я стрелковая дивизия уже отступила, а немцы еще не вошли в город, горожане вышли к оставленным советским бойцам окопам у «своего порога» и срочно эвакуировали раненых).

Когда немцы заняли Сталиногорск, сын Дарьи Тимошиной — Евгений — узнал, что в больнице, где был развернут военный госпиталь, находился их знакомый лейтенант Григорий Аванесов. Дарья Александровна вдвоем с сыном отправилась навестить его, взяв с собой продукты питания. В госпитале не оказалось немецкой охраны, и, раздав продукты раненым, они забрали Григория к себе домой. Здесь его переодели в гражданскую одежду, перевязали раны и поселили в маленькой комнатушке^[20].

Через некоторое время у Григория начали гноиться раны. Дарья Александровна попросила помочь врача-хирурга Марию Павловну Малышеву, которая по ночам приходила к ним и на дому чистила раны и делала перевязку Григорию. В период временной немецкой оккупации его скрывали и с риском для собственной жизни и жизней своих близких помогали также жительницы Сталиногорска: Валентина Григорьевна Опенкина (Туркулова), Клавдия Савельева и Марфа Долгополова ^[20].

«Город Новомосковск стал для меня второй родиной, а жители — близкими родственниками» — признался впоследствии Григорий Аванесов^[20]. Приказом № 128 ВС Западного фронта от 7 февраля 1942 года за бои под Сталиногорском он был награжден орденом Красной Звезды^[22].

Вплоть до последних своих дней «Гришка» переписывался со своей спасительницей — Дарьей Александровной Тимошиной. Живя в южном Баку, он ежегодно отправлял ей гостинец-посылку с азербайджанскими гранатами. Вновь они встретились в 1980-х годах — только через 40 лет на местах былых боев, в городе Новомосковске^[20].

В 2000-х годах в поселке 26-й шахты (в черте г. Новомосковска) при проведении строительных работ был обнаружен разорванный пулемет «Максим» без станины и щита. Пулемет сильно поврежден, по всей видимости, взрывом. Есть все основания полагать, что он принадлежал роте ПВО 813-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии, которая обороняла Сталиногорск 23-25 ноября 1941 года. Той ротой командовал старший лейтенант Григорий Андреевич Аванесов^[23].

Таким образом, во второй половине ноября 1941 года бойцы-сибиряки и горожане-сталиногорцы вместе встали на защиту Москвы здесь, на южном рубеже — в Сталиногорске. Бойцы и командиры 239-й стрелковой дивизии, а также обычные горожане Сталиногорска совершили свой подвиг в то же время, и он сравним по масштабам — с широко известным «подвигом героев-панфиловцев» под Волоколамском, где вся 316-я стрелковая дивизия сдерживала на западном направлении прорыв немецких войск к Москве.

А. Е. Яковлев, октябрь 2016
VIII межрегиональные краеведческие чтения «Память о прошлом и настоящем Тульского края – для будущего»

загрузить
презентацию